Пять вечеров из жизни заслуженного строителя Кыргызстана Владислава Анатольевича Эзафовича

Осознанно или неосознанно, все мы стремимся, чтобы нас уважали и любили окружающие, чтобы мы что-то значили в этой жизни. То есть и в жизни других людей. А все другие цели — это лишь промежуточные, рабочие пункты. И именно такое кредо у нашего героя.

НЕЛЁГКОЕ ДЕТСТВО

Владислав Анатольевич родился в Узбекистане в самое предвоенное время — 12 августа 1938 года. Была такая железнодорожная станция «Золотая орда» в Голодной степи. Отец Анатолий Семёнович — из 25-тысячников, посланных в Узбекистан для освоения этой самой степи, то есть выращивания хлопчатника. Дед был известным железнодорожником, работал начальником ж/д станции разъезда «Лес» Оренбургской области. В его родном городе Бузулуке Самарской области есть целая деревня Эзафовичей — сербов, поселившихся здесь ещё при Петре Первом и пришедших пешком аж с Дальнего Востока. За дедом закрепили комиссара, который его «опекал», потому как «железка» была стратегическим объектом. Затем судьба и советская власть закинули его в Куш-Арават (Туркменистан), а после — в Узбекистан начальником станции «Чирчик». Во время страшного голода (1935 год) умерла жена, а детей (среди которых был отец нашего героя) удалось спасти, сдав их в интернат, где их хоть как-то кормили.

Слушая эти воспоминания, думалось, а возможно ли, живя практически впроголодь и посещая школу, проходя в день по несколько километров, поставить цель и идти к ней до конца? Представьте, можно. Именно так жил и живёт наш герой всю свою долгую жизнь.

— Детство моё прошло сначала в Узбекистане, потом отца как младшего научного сотрудника — агронома-хлопкороба в 1946 году направили в Киргизию: осушать болота в районе БЧК для выращивания хлопка. И дом у нас был прямо на болоте. Жили трудно, ели в основном кукурузу. Мама была чертёжницей, но не гнушалась никакой работы: кому-то постирать, убрать. Приносила в день стакан молока. Так мы его на всех делили (ещё были брат и сестра).

Вначале войны отца взяли на фронт, а мы, вечно голодные, ели практически всё: и лебеду, и воробьёв. Однажды насобирал в поле колосков пшеницы (пять лет мне было) и спрятал в ботинки. Так чекист нашёл, заставил высыпать. Мама плакала, стоя на коленях, молила простить. Сжалился, отдал колоски, не стал дела на маму заводить, а мы не попали в интернат. Были тогда и среди них нормальные люди.

Учился Слава после войны в 10-й школе, что в Карагачёвой роще. Ещё мальчишкой слышал от деда и отца: «Учись, Слава, трудись и учись. А если тебе посчастливится получить образование, стань механиком или строителем. Это самые нужные для людей специальности».

— Дед был для меня большим авторитетом, — вспоминает Владислав Анатольевич. — В гражданскую войну он служил железнодорожником. Так часть дороги была за белыми, другая — за красными. И они, чтобы не стрелять друг в друга, составили графики прохождения грузов по очереди. Люди и тогда оставались людьми. Дед — выходец из сербского села — никогда не забывал своих корней. Вспоминал предков, пел сербские песни…

Трудолюбие, справедливость и честность были всегда присущи этому народу, что сформировало мировоззрение и деда, и отца, и самого Владислава Анатольевича. Кстати, разговаривает он с едва заметным сербским акцентом, с мягким звуком «л».

ПУТЁВКА В ЖИЗНЬ ОТ РАЗЗАКОВА

— Как-то к нам в «Карагачи» приехал Исхак Раззаков (мне отец сказал, кто он такой), доставил трактор для осушения болот, — вспоминает Владислав Анатольевич. — Я был десятилетним мальчишкой. Он подошёл, стал расспрашивать об учёбе. Я тогда нашёл на раскопках какие-то старинные монеты. Раззаков заинтересовался, посмотрел, посоветовал отнести в школьный музей. В следующий приезд опять, говоря со мной об учёбе, спросил, где живу. Я сказал, что на болоте. Через некоторое время нашей семье выделили комнату в доме по улице Пушкина, напротив Дубового парка.

Дом, который приютил нас, оказался личным гаражом Раззакова. Он отдал его нам. Ну как гараж?

Нормальное жильё с окнами и печкой, которую топили саксаулом, разбивая его молотком. Радости нашей не было предела. Дом был населён сплошь известными людьми. Там жили светила: Юдахины, с ними я всё время ездил на рыбалку, Махмуд Эсамбаев. Моя сестра дружила с его сестрой, и он постоянно давал нам контрамарки на свои выступления. А Булат Минжилкиев угощал «Нарзаном». Приезжал на гастроли и Муслим Магомаев. Скромный такой, интеллигентный. Мы, уже комсомольцы, на своих собраниях говорили о его творчестве, а он, бывало, пел для нас…

Насыщенная жизнь продолжалась и после окончания школы. Поехал в Токмакский техникум, но не поступил. Посоветовали Фрунзенский индустриальный, автомобильное отделение. Сдал экзамены, приняли вольнослушателем. Но при этом дали стипендию. Как оказалось потом, опять помог Раззаков. После окончания учёбы устроился на работу в автомотоклуб — был спортсменом-автолюбителем. Такое элитное заведение по тем временам. На клуб выделили машину, и ему поручили её обслуживать. Когда первый раз выехал на дорогу, у встречного гаишника глаза на лоб полезли: «Это же машина Раззакова! Как она у тебя оказалась?» А он и не знал об этом.

Много было таких случаев. И всё исподволь, не афишируя. Как будто вёл его по жизни, направлял. А отец сказал: «Тебя Раззаков благословил, будь достойным его доверия». Он запомнил. И руководствовался этим всю жизнь: и на комсомольской работе, и на партийной, и на строительстве.

Почему? Сам не знает до сих пор. Может, помогал так не только ему, а, может, только ему. Теперь уж не узнаешь. Да и важно ли это? Главное — масштаб. И желания этого масштаба различны. Горький сказал: «Человек — это звучит гордо». Помочь, вывести в люди. Может, это и было высшим предназначением замечательного человека, гордости нашей эпохи. И рассказал он о Раззакове впервые за 74 года. Потому как долгие годы почему-то упоминание о нём было под запретом. Только сейчас отдали дань памяти этому человеку.

КРЕПКИЙ ХОЗЯЙСТВЕННИК УСУБАЛИЕВ

В 1959 году призвали нашего героя в армию. Служил в Туркмении. Окончил там школу офицеров, но от присяги отказался, не хотел быть профессиональным военным. Тянуло к машинам, стал водителем в части.

Куда только судьба ни заносила: возил врачей к больным проказой. Бушевала она тогда в Туркмении — разносили её комары (пиндинка); возили воду с афганской границы, закапывали в пески Каракума: запасы для армии. А 1 мая вдруг сирена: тревога! Повёз всех на аэродром. Оказалось — пролетел Паулюс.

Вскоре после армии этот беспокойный, энергичный, неравнодушный человек стал комсомольским вожаком, работал зав.

орготделом райкома комсомола. Отработав три года, понял: тянет на производство. Устроился на Фрунзенский авторемонтный завод. Был начальником цеха, но активничать не бросил — руководил оперативным комсомольским отрядом: ловили хулиганов, наводили порядок в районе Молодой Гвардии, помогали милиции. На это выделили им неисправный автобус, который они сами и починили.

Так бы и занимался любимой механикой, но приехали ребята-строители. Как раз тогда организовали «Фрунзестрой». И его потянуло, не зря же строительный окончил (политехнический институт). Началась строительная жизнь: старший инженер производственного отдела руководил системой СУПЕР (система управления перевозок). Для повышения квалификации ездил в Ярославль. Всегда везло ему на знаменитостей: жил в одной гостинице с тогдашними легендами советского хоккея — Бобровым, Фирсовым.

После стал заместителем главного диспетчера. А это основная должность на стройке: распределение всех механизмов: бульдозеров, башенных, самоходных кранов, экскаваторов — по всем стройкам города. Возили бетон, раствор, стройматериалы. Контролировал закреплённый за ним автотранспорт (две автобазы). Плюс девять стройуправлений: ЖБИ-1, ЖБИ-2, домостроительный комбинат и другие. Строили жильё, прокладывали коммуникации (водопровод, канализация, теплосеть).

Вот тут-то и пересеклась его дорога с Турдакуном Усубалиевым, которого он считает настоящим крёстным отцом строительства во Фрунзе.

Познакомились они и вовсе тривиально. Начали возводить девятиэтажки в районе Советской-Боконбаева. Выкопали большой котлован, готовились заливать бетон. Ну, огородили, само собой, чтобы, не дай Бог, не было несчастных случаев.

— Как-то утром пришёл на объект, а там какой-то мужик в шляпе ходит, — вспоминает Владислав Анатольевич. — Я ему кричу: «Тебе жить надоело? А ну вылезай!» Он оборачивается, и, мать честная, это же Усубалиев. Приехал посмотреть. Расспросил об этапах, ходе стройработ. Так и познакомились.

Знакомство это длилось всю его строительную жизнь. За профессионализм, трудолюбие, ответственность называл его Усубалиев Товарищ Слава.

— Сейчас модно обругивать всё советское, смеяться над прошлым. Хотя в каждом человеке, как и в жизни страны, есть что-то достойное любви и уважения. Надо только помнить это. У каждого поколения, у каждой эпохи есть и хорошее, и плохое. И мы тоже не носители истины в последней инстанции. Нужно помнить это всегда. Усубалиев любил страну и город, лично курировал строительство и переживал за каждый участок, — вспоминает Владислав Анатольевич.

Например, задумали строить микрорайон «Аламедин-1». Партия поставила задачу — как можно больше жилья. Проектировщики нашли, по их мнению, идеальное место — недалеко коммуникации: теплосеть, водопровод, канализация.

Но… кругом пшеничные поля. Приехал Усубалиев, посмотрел и говорит: «Всё вы учли, но чем я людей кормить буду, если вы поля загубите?» Зарубил проект. Стали его убеждать: строить-то надо. Скрепя сердце, согласился, но с условием, чтобы сняли весь плодородный слой почвы и отвезли в совхоз «Ала-Тоо». Что и сделали.

(Какой контраст, не находите, с предыдущими президентами, которые разрешали самозахватчикам вытаптывать поля, крушить всё кругом, строить свои хибарки. И результат: даже помидоры из Туркменистана ввозим (не говоря об Узбекистане): а они их как-то выращивают на своих песках).

За это строительство получил премию от Усубалиева — командировку в Москву на ВДНХ.

Или вот другой случай. Не понравилось Турдакуну Усубалиевичу, как сделали подпорки у нового дома, что у ЦУМа. Встретив на одном из объектов Эзафовича, подозвал: видишь, говорит, всё красиво, но есть между ними пространство, куда нерадивые люди начнут мусор выбрасывать. Надо переделать. Сказано — сделано.

Заботился он и о поливе. Как-то особенно жарким летом стали засыхать посадки в микрорайоне «Аламедин-1». Люди жаловались, просили о помощи с поливной водой. Усубалиев лично курировал этот вопрос. Само собой, пригласив Эзафовича. Вдвоём решили дать отработанную воду от ТЭЦ, пустив её в русло реки Аламедин. Для этого разработали и осуществили настоящую спецоперацию для слива: сделали расчёты, проложили трубы и не дали деревьям засохнуть.

…И пошли далее этапы в жизни Владислава Анатольевича. Всё перечислять не хватит газетной площади, но основные — вот они: цирк строили 25 стройуправлений, Белый дом — 40. Далее Дворец спорта, филармония, микрорайоны, торговые центры, автосборочный завод… И всё под личным контролем Усубалиева.

Был один курьёзный случай при строительстве «Аламедина-1». Владислав Анатольевич распорядился всю бракованную сантехнику, чтобы не вывозить на свалку, закопать во дворе, а сверху намеревались высадить газон. Но бдительные ветераны возмутились, позвонили в ЦК: дескать, труд людей в землю закапывают.

Усубалиев, разобравшись, сказал: «Товарищ Слава, ветераны не знали, что это брак. Не будем их расстраивать. Выкопай и отвези на свалку».

Или вот строительство музея ИЗО. Вызвали в ЦК. Работать распорядились посменно 24 часа в сутки. На котлован дали двое суток. А техника тогда была не то, что сейчас: экскаваторы механические, без всякой гидравлики, размах ковша — 6 метров. И вдруг в одну из ночей обнаружили на стройке разгуливающую женщину. Срочно вызвали Эзафовича (а он домой приходил только поспать). Так он её буквально за руку вывел с опасного участка. А утром выяснилось, что это жена Усубалиева и будущий директор музея. Уж очень хотелось ей посмотреть на ход строительства и невдомёк было, что подвергает себя смертельной опасности. Потом благодарила Владислава Анатольевича, что уберёг от беды.

В 1975 году после возведения памятника Уркуе Салиевой должны были заработать фонтаны за ним — ждали московскую комиссию. Но оказалось, что насосы-то установили, а бетоном не залили: не было цемента. А Владислав Анатольевич как раз там работал. Приехал Усубалиев с комиссией, увидел Эзафовича: выручай. А у него было два мешка на даче. Привёз, залили, фонтаны заработали. И пока всю работу не закончили, Усубалиев сидел и ждал.

Кстати, был знаком Владислав Анатольевич и с тогдашним градоначальником Октябрём Медеровым. Тепло о нём вспоминает: трудяга. Всегда во всё лично вникал, а чего не знал, не чурался и спросить. Вдвоём с Усубалиевым они были настоящими хозяевами города и страны. Усубалиев говорил: «Медеров — хозяин Фрунзе, и я ему подчиняюсь».

Профессионализм Эзафовича за долгие годы работы не остался незамеченным — прямо на одном из объектов Усубалиев поручил Медерову выделить Владиславу Анатольевичу машину. А тот по природной скромности стал отказываться: дескать, не заслужил. Медеров опешил: «Ты что? Это же правительственная награда!» Так и стал наш герой обладателем новеньких «Жигулей».

А вообще наград и почётных грамот в его жизни хватало, но нравились ему больше всего поездки на строительные выставки на ВДНХ в Москву. Любил ходить и в московские театры, музеи, на художественные выставки.

ПОСЛЕ РАЗВАЛА

Был в его жизни и очень непростой период — какое-то безвременье перед развалом Советского Союза и концом работы. Не было её от слова «совсем». Встали заводы и стройки. Людям нечем было платить зарплату. Это были 1989-1990 страшные годы.

И вот тогда правительство решило отправлять стройбригады вместе с эшелонами техники (которая впоследствии там и осталась) в Россию на строительство, чтобы заработать денег для республики. Там не хватало добросовестных, непьющих, работящих профессионалов-строителей.

Сначала поехали в Тулу. Привезли экскаваторы, бульдозеры, башенные и самоходные краны, сварочные аппараты. Построили целый микрорайон, заработали 27 миллионов рублей. За это Тульская администрация выделила им премию — 500 тысяч, которые из-за несовершенства тогдашних банковских переводов куда-то сгинули и неизвестно кому достались. Прожили там около года. Предлагали Владиславу Анатольевичу остаться, выделяли квартиру, но его тянуло на родину. Уехал.

В 1992 году отправились бригадой в Астрахань отсыпать плотины — Каспий стал подниматься. Проработали два года. В Бишкеке сидели без работы и финансирования. Опять везли свою технику и людей. Трудились на совесть. Заработали для республики. Остались бы ещё, но началось тотальное воровство со стороны местных. Тащили лобовые стёкла, аккумуляторы, гидронасосы. В местной администрации так и говорили: «Приглашаем рабочих из Киргизии, потому что дисциплина у наших на нуле, а работать надо в две-три смены».

Там тоже уговаривали остаться: видели, что люди работящие, ответственные. Некоторые остались, а его тянуло назад. Хотя работы не было. «А сейчас вон какое строительство», — говорит он.

НАДЁЖНЫЙ ТЫЛ

Потом, на пенсии, занялся дачей. Построил её, как водится, профессионально. Фундамент — до «материка», плиты перекрытия — на рельсах. Никакое землетрясение не страшно. Дом добротный, построенный по всем строительным правилам.

Практически вдвоём с женой его возвели. Галина Анатольевна (и она Анатольевна) тоже строитель. Закончила Фрунзенский политехнический институт, факультет «Промышленное и гражданское строительство» — очень престижный в то время. Кстати, это она помогала Владиславу Анатольевичу в расчётах, когда отводили трубы от ТЭЦ для слива воды в русло реки Аламедин. И постоянно выручала с расчётами в ППР (проекты производства работ).

Познакомились они на работе. Вместе строили объекты. Жена работала и училась. После рождения малышей пришлось оставить любимое дело и пойти в лифтёры — так освобождалось время для воспитания детей. «Одного строителя в нашей семье достаточно», — шутил тогда Владислав Анатольевич.

Дети по стопам родителей не пошли. Нашли себе другие пути. Не хуже.

Дочь окончила медучилище, а затем мединститут. Сейчас — известный врач-гинеколог. Запись на приём к ней не менее чем за месяц. Стажировалась, училась, повышала квалификацию (и по сей день тоже). Так же, как и родители, большой профессионал в своём деле.

Сын — это вообще, если так бывает: и голова, и руки, что называется, золотые. Кажется, нет такого, в чём бы не разбирался, и нет дела, которого не знал. Высококлассный электронщик, он и схемы компьютерные составляет, и в микрочипах разбирается, всё высчитывает и моделирует. Знает компьютеры как свои пять пальцев.

Словом, дети от родителей не отстают. Так же во всём талантливы.

И свои детишки у них. У дочери старший сын — юрист, окончил московскую магистратуру. И с семьёй сейчас живёт и работает в Москве. Младший мечтает стать генетиком (учится в Новосибирском медицинском, в академгородке). Хочет создать такие технологии, чтобы дедушка жил не менее ста лет. Так и говорит деду: «Ты только дождись, я обязательно найду способ».

У сына дочка ещё кроха, ходит в садик. Но длинные и умные слова запоминает с ходу.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Конечно, пять вечеров — это капля в море по сравнению с целой жизнью, которая почти эпоха.

Остались за кадром и его самые настоящие человеческие подвиги, когда спасал людей на пожарах. Первый в самом юном возрасте: загорелась школьная ёлка, и он помогал пожарным, буквально вытаскивая младшеклассников из задымлённых помещений, закутав лицо мокрым полотенцем. А уже будучи взрослым, вывел из горящего дома семью.

Спасал тонущих: и детей, и взрослых. Однажды на Иссык-Куле на его глазах перевернулась рыбацкая лодка. Не раздумывая, прыгнул в воду. Стал искать детей. Нашёл всех троих. Вытащил. Едва не захлебнулся. Самому тогда было 14 лет. Через год спас тонущего товарища. Тоже чуть не погиб. В армии спас двоих солдат от обморожения.

Подсчитал: обязаны ему жизнью не менее сорока человек.

Ну и последняя, или, как говорят, крайняя его стройка — это 18-этажный дом в микрорайоне «Асанбай», который они хотели построить для своего управления, так как людям не хватало жилья, они ютились в общежитиях и на съёмных квартирах. И чтобы не растерять уникальный коллектив, стали искать землю под строительство. Просили её у Усубалиева, он распорядился выделить. Правительство тогда обязало Эзафовича взять ход строительства под личный контроль. Дом этот дался ему, что называется, потом и кровью: несколько раз его пытались забрать под коммерческое строительство, так как финансирование было уже почти закрыто. Приходилось крепко «бодаться», работать круглосуточно, но дом он отстоял.

Не обошлось и без курьёза. На выбор было три участка, и на одном из них проектировщики и сейсмологи вынесли вердикт: строить нельзя, проходит линия разлома. На что Медеров сказал: «А мы линию разлома перенесём». Это, конечно, была шутка.

В результате землю отмерили в безопасном месте. Решено было построить экспериментальный дом на большой плите. Приезжали московские специалисты, испытывали с большой амплитудой раскачивания. Всё устояло. Дом построили. Это был 1990 год — год до развала СССР.

Владислав Анатольевич — мудрый человек. Он говорит:

— Мы и моё предыдущее поколение как жили? Мы не знали, что такое деньги. Их как таковых не существовало. Занимались любимым делом, отдавая ему себя без остатка. Была зарплата и сберкнижка, на которой лежали какие-то средства, в основном на похороны. Денег не было, но была возможность их заработать. Поэтому для меня сегодняшние термины: акции, инвестиции, какие-то там олигархи — это пустой звук. А вот нынешнее поколение, которое сегодня сходит с ума, родилось с тем, что деньги — это деньги. А моя советская психология никуда не делась. Я спокоен, потому что мне, грубо говоря, нечего терять. Сейчас появилась некая вседозволенность. Дефицит, конечно, плохо, но уж когда перекорм…

— Где же выход?

— В балансе. Вот некоторые нынешнюю власть ругают, а её пожалеть надо. Ведь пришла-то она практически на развалины, оставшиеся от предыдущих. Но ведь работает же! Надо же видеть и позитивное. «Кумтор» народу вернули, зарплаты подняли, пенсии повысили, и не на 300 сомов, как раньше. Школы новые строят, дороги ремонтируют, вопросы с границами решают. Работают люди, не надо им мешать.

В нашей жизни есть удачи и неудачи. Неминуемо то и другое. Не нужно относиться к любой неудаче, какого бы масштаба она ни была, как к крушению судьбы, а принимать удары с достоинством, может быть, как должное. Сегодня вы потеряли одно, а завтра приобретёте что-то более стоящее. Смело начинайте новую жизнь. Не бойтесь это делать ежедневно.

К этим мудрым словам, как говорится, ни убавить, ни прибавить. Нашему герою — здоровья, долгих лет жизни. Вот на таких людях, не сочтите за пафос, земля и держится.

Александр КИРЬЯНКО.
Фото автора и из семейного альбома Эзафовича.

Автор: -