Ала качуу

В сентябре погода была как всегда непонятной — то ли осень ещё не наступила, то ли лето ещё не закончилось. В Бишкеке асфальт за день нагревался, и ночью его тепло не давало остыть воздуху, поэтому круглые сутки в городе сохранялось тепло.

Алиман долго примерялась к платьям (а вдруг вечером станет прохладно) и, в конце концов, решила одеться потеплее, чтобы не брать к платью ещё и джемпер. Она достала из шкафа брючный костюм, на ноги надела лёгкие туфли, немного подправила макияж, сделанный сегодня с утра в парикмахерской у знакомой визажистки. Подойдя к зеркалу, осталась довольной собой, как никак ей уже за семьдесят. После смерти мужа семь лет назад, с которым она воспитала семерых детей, проживала одна в своей трёхкомнатной квартире, дети обзавелись семьями и жили своей собственной жизнью. Старшие внуки уже окончили университеты и академии и работали кто где, двое трудились за границей. Женились и вышли замуж, и вот-вот Алиман ожидала увидеть правнуков. По выходным квартира наполнялась внуками школьного и детсадовского возраста, которые очень любили, как они её называли, свою апашку.

Она позвонила однокашнице Фариде: «Привет, я уже готова, приду через десять минут. Мастура бы не опоздала, надо напомнить ей. Из ребят кто будет? Ты говорила, что Айбек болеет, Марат не сможет приехать из Казахстана, Абдылдабек перенёс операцию. Жаль, я думала, он поиграет на гитаре, вспомнили бы студенческие годы. Получается, будет только Сонунбай?»

— Здравствуй, Алиман. Кстати, Алтынбек тоже не придёт, он уехал в Америку к семье, ты же знаешь, там у него семья — жена, дочка с внуком. Так что нас будет только четверо — нас трое да Сонунбай. Он у нас холостяк, он уж точно будет.

— Если память не изменяет, его жена покинула этот мир лет шесть назад… Он в последнее время как-то выпал из моего поля зрения, вся в семейных заботах, теперь я должна за двоих, как говорится, всё делать…
— Да, у всех так, но лучше находиться в заботах, чем вообще без них, тем и интересна жизнь. Сонунбай уже шесть лет как овдовел, остался один в своей квартире, представляешь, как ему трудно. Мы, женщины, переносим это как-то полегче, а вот мужчинам действительно тяжело.

— А дети, внуки где?

— Дети, внуки… У них своя жизнь. Мы с мужем тоже часто остаёмся вдвоём, и то иногда некомфортно чувствуешь себя. А как одному жить… Да ты сама лучше меня знаешь.

— Да уж, не говори… Ой, что-то мы с тобой разговорились, небось Мастура с Сонунбаем уже ждут у кафе.
Через полчаса они вчетвером сидели за столом в кафе «Нават», что в центре города. Так решила Фарида, чтобы всем было удобно добираться. Пока обменивались последними новостями в жизни каждого, официант принёс меню, и все стали его изучать. Сонунбай сразу же открыл страницу с напитками.

— Девочки, я специально оставил машину дома, чтобы выпить с вами. Что желаете, говорите, не стесняйтесь!
Все трое, как выяснилось, предпочитали коньяк, он заказал себе водку. После того как официант принёс заказанные блюда, а рюмки наполнили, Фарида взяла слово:

— Ребята, сегодня мы собрались, с одной стороны, чтобы поговорить про житьё-бытьё, с другой — это как бы предварительное совещание перед встречей, посвящённой пятидесятилетию окончания учёбы в университете. Жаль, что многих уже нет среди нас, остальные болеют или в разъездах. Как видим, нас остаётся всё меньше, и мы должны ещё более внимательно отнестись к жизни каждого из нас, если надо, помочь преодолеть трудности, — при этих словах она многозначительно посмотрела на Мастуру.

Все дружно выпили и закусили. Сонунбай сразу же стал разливать, приговаривая «между первой и второй…», и выглядел как герой из знаменитого фильма «Особенности национальной охоты», краток: «Ну, за встречу!». Так они подняли четыре раза рюмки за слова каждого присутствующего. Особенно красноречива оказалась Мастура, предложившая выпить за дружбу, которая помогает преодолевать одиночество на склоне лет. Все согласились с ней. Во время одного из перерывов, когда Сонунбай и Алиман удалились по личным надобностям, Фарида спросила у Мастуры:

— Ты не разговаривала с Алиман?

— Нет, не разговаривала, может, ты с ней поговоришь, когда останетесь вдвоём…

— Я думаю, здесь не стоит заводить разговор, поедем к ней домой и там решим.

Так они просидели за ужином в кафе два с лишним часа, время приближалось к девяти вечера, темень уже вовсю окутала город, когда они вышли на воздух. Фарида привычным начальственным тоном, недаром она много лет проработала на руководящих должностях в правительстве, распорядилась, что надо взять такси и всех развезти по домам, первой должна была выйти Алиман. Сонунбай пошёл на угол Киевской и Тоголока Молдо, где постоянно стояли такси, и быстро вернулся к кафе. Мастура велела таксисту ехать домой к Алиман и назвала адрес.

— Мне первой выходить, а вы меня зажали в середине, как будто я сбегу, — сказала Алиман подругам, которые с двух сторон сидели на заднем сиденье.

— Да это случайно получилось, как-то автоматически, не беспокойся, мы выйдем и выпустим тебя, как только подъедем к дому, — ответила ей Мастура.

Быстро доехали по указанному адресу. Алиман, выходя из автомобиля, пригласила всех к себе:
— Может, зайдём, чайку попьём, в местах общественного питания он какой-то не такой. У меня есть настоящий цейлонский чай, внучка привезла из Эмиратов.

— А что, идея… — сказала Фарида. — Сонунбай, ты никогда не был у Алиман, и мы с Мастурой давно приходили, с полгода назад, кажется. Зайдём, поболтаем да разъедемся, время ещё есть.

Все согласились. Таксиста отпустили, хотя он и надеялся подзаработать, проехав по четырём адресам. Алиман жила на втором этаже кирпичного дома, который скорей всего возвели по индивидуальному проекту ещё во времена СССР, комнаты были просторными и непроходными. Расположились в зале за большим столом, рассчитанным человек на десять-двенадцать. Пока Алиман с Фаридой хлопотали на кухне, Мастура расспрашивала Сонунбая о жизни, чем он занимается, как она шутливо выразилась, в должности одинокого пенсионера.

— Мастура, всё хорошо. Дети, внуки по мере возможности ухаживают за мной. Приходят, готовят, стирают. Здоровье, слава Всевышнему, пока ещё не подкачало. Дети зовут жить с ними, да только как я оставлю дом, в котором прожито столько лет с супругой. Целыми днями занят чем-то, кругом в доме знакомые, с которыми прожили бок о бок десятки лет в двенадцатом микрорайоне, куда я от них. Да и дача требует постоянного ухода, и она находится недалеко от квартиры — в селе Беш-Кунгей. Только вот ночами жена иногда снится, она, наверно, сверху смотрит на меня, переживает, как я справляюсь здесь без неё. Тоскливо становится в такие моменты, одиночество, оказывается, не физическое понятие, человека может окружать множество людей, но душа остаётся одинокой. Не зря в народе говорят «половинка», имея в виду супругу или супруга, без неё человек становится по-настоящему одиноким.

— Ты абсолютно прав, супруги — это одно целое, это единение двух душ. Одиночество — худшее наказание для человека. Супругу уже не вернёшь, когда-нибудь ваши души вновь воссоединятся там, наверху, уже навечно. Но сейчас, здесь, на земле жизнь продолжается, и надо сделать так, чтобы она продолжалась как можно дольше — ты нужен детям и внукам, а может, и правнукам. Я уверена, так хочет и твоя супруга. Одиночество может привести к разным болезням, которые сократят твою жизнь, а это ни к чему. Мы, твои однокашники, тоже хотим, чтобы ты находился среди нас как можно дольше. Поэтому долой тоску, долой одиночество, Сонунбай!

— Согласен, Мастура! Но мне так не хватает её, чтобы поговорить по душам!

— В жизни всякое бывает, вдруг найдётся человек, которому ты так же можешь довериться, как своей супруге, излить душу, так сказать!

Не успел он ей ответить, как в зал вошли Алиман с Фаридой с подносами. Алиман с изменившимся лицом, выглядела так, как будто ей только что сообщили неожиданность, в которой присутствовали одновременно печаль и радость. Фарида привычно взяла в руки ситуацию и стала наполнять рюмки.

— Ну что ж, давайте вначале выпьем за этот дом, чтобы в нём воцарились счастье и благоденствие! Потом заново вспомнили о предстоящем юбилее группы, затем застолье перешло в русло ничего не значащего разговора о том, о сём. После очередного тоста Фарида с Алиман сходили в другую комнату и вернулись с фотоальбомом. Фарида стала листать его и доставать фотографии:

— Вот смотрите, наша группа на первом курсе, а вот на третьем. Та-а-к, а вот на пятом курсе. Постойте-постойте, это же портрет Сонунбая, подписанный им самим, с посвящением Алиман! Вот это да-а-а, я первый раз вижу эту фотографию! Сколько лет прошло, а посвящение как будто вчера написано! Молодец, ты прямо сквозь время смотрел!

Мастура с Сонунбаем также стали с интересом рассматривать фотографии. Теперь настала очередь измениться в лице Сонунбаю, он долго смотрел на свою фотографию, внимательно прочитал своё посвящение Алиман пятидесятилетней давности. Затем он каким-то новым взглядом посмотрел на неё и произнёс:

— Ну, девочки! Я всё понял! Это высший класс! Вы сейчас превзошли самих себя, хотя и в случае с Кызылгуль провернули ала качуу, или, говоря юридическим языком, похищение человека с целью вступления в брак, просто блестяще — тогда вы ещё были молоды, только что окончили университет, энергии было много. Она счастлива с тем парнем и всю жизнь, как я наслышан, благодарит вас. Но и через пятьдесят лет сохранился порох в пороховницах! Молодцы! Я вот до последнего момента не догадывался ни о чём, но фотография с посвящением — это серьёзный документ, отпираться здесь бесполезно. Я готов ещё раз подписаться под ним.

Но что думает по этому поводу Алиман, ведь тогда, пятьдесят лет назад, какие-то обстоятельства развели наши жизненные пути-дороги, у нас свои семьи, дети, внуки. Сейчас, правда, волею судеб, мы с Алиман остались одни, но просто так не перечеркнёшь прошлую жизнь. Я согласен поддержать её в меру своих сил и возможностей и вместе идти по жизни дальше, но надо хорошенько всё взвесить и решить, и самое главное, чтобы нас поддержали дети и внуки.

— Я согласна с Сонунбаем, — сказала Алиман. — Тогда нам не суждено было оказаться вместе, я прожила счастливую жизнь с моим мужем, мы вырастили с ним прекрасных детей, к сожалению, он ушёл из жизни семь лет назад. Сейчас и ему, и мне надо, чтобы рядом находился близкий человек, нужна каждодневная поддержка хотя бы тёплым словом. Согласие близких, конечно, обязательно, без этого никак. Если бы был другой человек, которого я не знала так давно, как Сонунбая, я бы ни за что не согласилась.

— Ну, вот и отлично! Операция по его похищению и принуждению к браку, как заметил Сонунбай, завершилась успехом! — начала было Фарида, как он тут же её перебил:

— Нет никакого принуждения, Фарида! Всё как раз наоборот!

— Тем более, можем считать это отложенным на пятьдесят лет мероприятием, поскольку сейчас стороны не против соединить свои жизни с согласия своих близких. Мы с Мастурой искренне поддерживаем это ваше решение. Тогда вы оставайтесь обсуждать технические детали совместной жизни, а мы с Мастурой удаляемся с чувством выполненной миссии.

Шёл уже двенадцатый час ночи. Вызвали такси, и подруги разъехались по домам. Где-то через месяц после того памятного вечера в кафе «Нават» одногруппники получили приглашение в гости в двенадцатый микрорайон к Сонунбаю. Как было написано в приглашении, «пообщаться». Их встречали Алиман с Сонунбаем, чему очень удивились те, кто не знал о событиях месячной давности. Только Фарида с Мастурой сохраняли олимпийское спокойствие, как бы они ни при чём. Оказалось, что Алиман с Сонунбаем получили согласие близких с обеих сторон и живут теперь на два дома. Под конец вечера разгорячённые гости по старой советской привычке уже кричали «Горько!», а убелённые сединами Алиман с Сонунбаем от души благодарили всех, но никак не реагировали на этот классический лозунг.

Алымбек БИЯЛИНОВ.

Автор: -