Творцом его сделал Творец

На заседании Жогорку Кенеша депутат Руслан Жакышов («Ишеним») поднял вопрос сохранения музея Теодора Герцена. Наряду с великим манасчи неоценимый вклад в популяризацию эпоса «Манас» внёс и великий художник, напомнил нардеп, добавив, что здание, а равно и наследие мастера, находятся под угрозой исчезновения.

«Вызывает сожаление тот факт, что его музей в селе Ак-Добо Бакай-Атинского района остался без присмотра. Это неправильно. Он посвятил свою жизнь культуре страны. Здание требует капитального ремонта.

Минкультуры только на тоях видим, а в делах ничего не заметно. Пусть министр съездит туда и ознакомится с состоянием музея. Если этот мост дружбы между Кыргызстаном и Германией в виде музея Герцена отремонтируют, то это стало бы хорошей локацией для туристов», — посетовал он.

По его словам, интересующиеся эпосом люди обязательно посетили бы музей. Жакышов попросил Минкультуры в срочном порядке привести его в соответствующий вид.

А помним ли мы о великом мастере? И знаем ли вообще? Не разрушится ли память о нём, как и здание музея? Предлагаем краткий экскурс в историю, дабы воскресить некоторые вехи творчества кыргызского немца.

Теодор Герцен — не только книжный иллюстратор, график, мастер психологического портрета, пейзажист. Он также автор множества монументальных работ, украшающих здания и улицы республики. Народный художник Кыргызстана, заслуженный деятель искусств Киргизской ССР. Известность к нему пришла с момента издания народного эпоса «Манас», украшенного его иллюстрациями. Он корпел над произведением восемь лет, выполнив к нему около 200 гравюр. Манасовед, отвечавший за проект, хорошо относился к Герцену, считая, что он тоже своего рода сказитель, только в изобразительном плане. После издания книги он подарил художнику один экземпляр, в котором написал: «Теодору, большему киргизу, чем я сам». В процессе работы он настолько увлёкся эпосом, что профессиональный интерес со временем перерос в личный. После выхода издания в свет мастер вновь вернулся к этой теме, написав цикл пастелей и живописных картин маслом.

Родился и вырос художник в Таласской долине, на родине легендарного Манаса. В селе Орловка прошло детство Герцена. Мать Теодора родом из Поволжья, отец — тоже художник — из Украины. Детство, как у всех детей военных лет, было достаточно тяжёлым: работал на табачном поле, добывал торф. Однажды мама продала масло и купила ему коробочку цветных карандашей. Маленькому Теодору казалось, что это самый лучший подарок, какой только мог быть. Первыми рисунками, которые он сделал с помощью этих радужных «волшебных палочек», стали петух и почему-то Кремль. Впрочем, рисовать было особенно некогда: утром вставал в пять часов, топил печку, кормил скотину…

С бабушкой мальчик ходил в молитвенный дом, где в конце службы всегда просил, чтобы Бог сделал его художником. Когда окончил семь классов, талантливому пареньку из немецкой деревни предоставили единственную возможность получить образование — в горнопромышленном училище города Кызыл-Кии. Но и эта, далёкая от искусства школа, расположенная в самой глубинке, дала Теодору возможность приобщиться к прекрасному.

Здесь он много рисовал.

По окончании училища пошёл на шахту работать машинистом электровоза, возил уголь. Однажды к ним нагрянул замминистра трудовых резервов. Было тогда такое министерство, которое отвечало за все училища. Большой человек ходил по шахтёрским общежитиям и смотрел, как живут выпускники. Когда зашёл к Теодору, увидел рисунки на стенах, спросил: «Кто это так рисует?» Признался: «Я». Замминистра сразу же обратился к начальнику шахты: «Этого мальчика уволь, пусть едет учиться».

Это был переломный момент в его жизни. «Парень из Орловки», как потом о нём писали газеты, отправился в столицу, где впервые переступил порог Фрунзенского художественного училища… Стипендия была небольшая, приходилось подрабатывать, помогая строить сараи. Однако вскоре понял, что на этом мало что заработает, и принялся рисовать ковры. Его коньком были охотники, отдыхающие под деревом. «Ковровое искусство» приносило чуть больший доход, нежели «сарайное зодчество».

Училище окончил хорошо, и далее по Чехову: «В Москву! В Москву!» Суриковский институт принял его тепло. Теодора с лёгкостью допустили к экзаменам, и он их даже сдал! Но его не взяли: не было никаких документов. Сказали привезти хоть что-нибудь, хоть аттестат зрелости. Несолоно хлебавши он отправился восвояси…

Год спустя он всё же добился своего: стал студентом Московского высшего художественно-промышленного училища. А через шесть лет, с дипломом «художника-монументалиста» в руках, отправился домой, где и начался самый главный период его жизни: становление как большого художника.

Многие удивлялись: «Зачем обратно приехал?» Он отвечал, что вернулся на родину. Вот тут ему пришлось не словом, но делом подтверждать, что он желает именно тут жить и работать. Началась борьба за место под солнцем, которая длилась до середины восьмидесятых. Так случилось, что в Киргизию прибыл искусствовед из Москвы. Он колесил по городам и весям, собирая материал для книги «Монументальное искусство СССР».

И по иронии судьбы ему весьма понравилась работа начинающего монументалиста. Эта встреча изменила его дальнейшую судьбу. В 1967 году Герцен стал кандидатом в члены Союза художников СССР. Это был большой шаг и такая же большая ответственность…

Его кисти принадлежат тысячи пейзажей родного края и портретов простых людей. В Германии Теодор Герцен известен по иллюстрациям к произведениям Чингиза Айтматова — писателя, который для немцев является олицетворением Кыргызстана. На исторической родине художника называют певцом кыргызской природы, питавшей его творчество и вдохновлявшей на новые и интересные работы. Видимо, судьбе было так угодно, но и немецкая тема в творчестве Герцена выразилась также народным эпосом — знаменитым сказанием «Песнь о Нибелунгах». Из Германии он уехал, гонимый новым творческим порывом.

Цикл иллюстраций к «Нибелунгам» был выполнен за невероятно короткий срок. Он работал как одержимый, без отдыха, почти без сна. Пожалуй, по напряжённости тот момент сродни периоду творчества Ван Гога в Арле. Он не слёг лишь потому, что жил надеждой увидеть результаты своего каторжного труда напечатанными. Результат превзошёл его самые дерзкие предположения! Тираж книги быстро разошёлся по Германии, заняв почётное место на полках библиотеки Вормса — города, тесно связанного с историей Нибелунгов.

Позднее в память о своих родителях и обо всех немцах Кыргызстана — бывших трудармейцах — Теодор Герцен вместе с писателем Алексеем Штраусом сели за работу над «Книгой памяти».

Частенько его величали «горным художником», потому что большую часть жизни он провёл среди гор, где в невообразимой эклектике переплелись все мыслимые и немыслимые красоты неба и земли, нашедшие воплощение в его картинах. Раскалённые докрасна скалы, пронзительная белизна снежных вершин, кристальная прозрачность воздуха, бархатная зелень склонов, жалящие лучи солнца, молочный туман, окутывавший ущелье… Вырасти в большого творца ему помогла природа родной земли. А ещё, наверняка, те самые молитвы маленького немецкого мальчика: «Господи, сделай меня художником!»

Урмат КЕНЖЕСАРИЕВ.
Фото Министерства культуры, информации, спорта и молодежной политики.

Автор: -