«Актеры, как дети,
Мечтают о чуде,
Что вдруг их заметят
Когда-нибудь люди…»
(Андрей Янович)
Мы проходим через зрительный зал, наступая сапогами на сцену, и слышим за спиной неодобрительные возгласы молодых актёров: «Ну что ж вы в обуви-то, по СЦЕНЕ!!!» Это слово они выделяют как-то особенно. Вначале мы с недоумением оглядываемся и, ничего не понимая, проходим дальше. Что же такого ужасного мы совершили, заслужив нарекания артистов? Но побывали на спектакле, и всё стало понятно. Для актёра театра сцена как ложе или праздничный стол — святы! Они оберегают её и лелеют. Почему? Посмотрите любую постановку, и вы всё сами поймёте. А мы в свою очередь приносим извинения за незнание и в следующий раз захватим с собой сменную обувь.
Пройдя по сцене в коридор закулисья, мы приближаемся к заветной гримёрной, чтобы прикоснуться к Великому. Что для простого обывателя значит слово «великий»? Это человек, который виртуознее и талантливее других делает своё дело. Так вот именно к виртуозу театральных подмостков мы и спешим. Да что я говорю? Вы и без прелюдий поймёте, о ком это я. Анатолий Курбанович Адали — цвет Государственного национального русского театра драмы имени Чингиза Айтматова.
Офицер, врач или актёр?
Вся наша жизнь — случайность. Вот и Анатолий Курбанович по чистой случайности стал актёром. Хотел, как
отец, быть офицером. Служил в ракетной показательной бригаде в Западной Белоруссии. Отучившись на курсах офицеров три года, он внезапно, от «фонаря», подаёт документы на поступление в Алма-Атинский медицинский институт. А чуть позже, увидев в журнале «Советский экран», что «Узбекфильм» приглашает молодых актёров, Анатолий Курбанович, опять же, как говорит сам, от «фонаря», подаёт заявку и туда, на всякий случай. Тысячи писем от мальчишек и девчонок, которые мечтают стать артистами и сниматься в кино. Но ему приходит ответ в пару строк: «Анатолий, если вы хотите стать актёром, то хотя бы, для начала, вам надо окончить театральный институт. На всякий случай высылаю вам адрес Ташкентского театрального». Он посылает документы в это учреждение и решает: откуда первое одобрение придёт, туда и поступит. Приходит вызов из Ташкентского театрального института.
Я спрашиваю, а если бы первым пришёл ответ из Алма-Аты, то мы бы знали вас не как актёра, а как врача? На что Анатолий Курбанович, смеясь, отвечает: «Какой там, они мне даже не ответили!»
Его величество случай Анатолию прислали задание к прослушиванию — подготовить этюд, басню и стихотворение. С поисками двух последних сложности не возникло, а вот что такое «этюд», было не совсем понятно. Он пришёл в свою военную часть к полковнику и спросил у него. Тот ответил, что этюд обычно носят художники подмышкой. Анатолий растерянно подумал: что, ещё и рисовать надо уметь?
Приезжает в институт, приёмная комиссия слушает задание. Анатолий рассказывает стихотворение какого-то неизвестного индонезийского поэта, на котором преподаватель просто уснул, столь длинное оно было и к тому же про войну. В конце будущий актёр эмоционально завершает стих, ударяя кулаком по столу с такой силой, что преподаватель соскакивает, разбуженный громким звуком, со словами: «Та-а-ак, ну вроде темперамент есть!»
Следующие задание — исполнить песню. До Анатолия выходил статный красивый парень, который профессиональным оперным голосом исполнил арию. А Анатолий подготовил песню «Воды арыка» Рашида Бейбутова. Комиссия долго не верила своим ушам и глазам: и это после арии? Парень в военной форме, выправка по стойке «смирно!», поёт про какой-то арык. Потом спросили, приготовил ли он этюд. На что Анатолий ответил, что совсем не умеет рисовать. Комиссия была в ауте. Комик какой-то! В итоге Анатолия взяли как эксперимент.
— Вообще я мечтал стать киноактёром, но учился по специальности «актёр театра и кино». Я окончил институт, и меня направляют на «Узбекфильм». Профессор посоветовал поступить на работу в русский драматический театр России. Потому что на «Узбекфильме» таких типажей, как я, — миллионы. И добавил одну фразу, которую я запомнил на всю жизнь: «Если ты нужен будешь в кино, они тебя найдут». Так и получилось, — делится Анатолий Курбанович.
Рыбалка длиною в жизнь
«В далёком 1981 году меня пригласили во фрунзенский Русский театр драмы имени Н. Крупской. Работал я тогда актёром в Ижевске. Супруга из Ташкента, постоянно просила вернуться к родным пенатам, поближе к родине. И когда встал выбор, Рига или Фрунзе, я решил приехать поглядеть, что за Фрунзе такой. На работе в Ижевске сказал, что уехал на рыбалку и трое суток меня не будет. Поселился в гостинице напротив железнодорожного вокзала. Была пятница, думаю, надо поглядеть на театр. Готовлюсь, волнуюсь. Наступил долгожданный вечер, я вышел на Дзержинку. Зима, декабрь. Миллион ворон. Они повсюду — сидят на деревьях, столбах, летают вокруг. Небо всё в крапинку от их неугомонных стай. Шум, гвалт, карканье — просто какое-то безумие. Я нигде не видел такого количества ворон. Это было моё первое впечатление о городе. Спросил у прохожего, где расположен русский драмтеатр. Он сказал идти прямо. Я иду-иду, мне показалось, что шёл часа полтора, и вороны просто нескончаемые вьются вокруг. Наконец дошёл. Театр весь залит светом и полно народу. Премьера спектакля «Ретро», люди просят дать им билеты — билетов нет. Поговорил с главным режиссёром, и мы обо всём договорились. Я возвращаюсь в Ижевск, директор ругается, что из-за меня отменили спектакль, так как не смог вовремя вылететь из Фрунзе. Я подаю заявление об уходе, он расстраивается, просит остаться, но я давал себе когда-то слово — не работать на одном месте больше трёх-четырёх лет, потому что привыкаешь ко всем, расслабляешься, о тебе всё знают, а ты о них. Так и получилось, что я проработал в Астрахани, Костроме, Ижевске по четыре года и приехал сюда.
Жена была, конечно, рада, ведь Ташкент совсем недалеко. Я начал работать и потихонечку прикипел. Роли хорошие, гастроли — Сибирь, Москва, Петербург. Самое главное — зритель хорошо ходит, свободных мест в зале практически нет. Я решил остаться здесь и по сей день не жалею. Думал, как всегда, проработаю три-четыре года, которые растянулись на целую жизнь. И вот уже более 40 лет я выхожу на ставшую мне такой родной сцену».
Первая роль во Фрунзе. «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!»
После просмотра фрунзенских спектаклей у Анатолия Курбановича возник один-единственный вопрос: сможет ли он вклиниться в столь профессиональную команду? Его первая роль — сразу секретарь райкома партии. До этого никогда не играл политиков. Для него это был тройной дебют: новая страна, новый театр и новая политическая роль. На генеральную репетицию прилетел Иннокентий Смоктуновский. Актёры заметно волнуются. Проходит репетиция, все расходятся, и Иннокентий Смоктуновский говорит Анатолию Курбановичу: «А вы, Адали, останьтесь!» Стал задавать разные вопросы — где работает, чем занимался и так далее. Поговорили и разошлись. Молодой актёр так и не понял, зачем он это всё спрашивал?
Настал долгожданный день премьеры, народу битком, зал полный, мест нет. Быть или не быть в этом коллективе? Зритель, слава Богу, принял хорошо, овации, аплодисменты. После премьеры идёт обсуждение спектакля. Приходит инспектор Министерства культуры по идеологии. Все актёры собрались в большом зале. Выходит молодой парень, тот самый инспектор, и говорит: «Я посмотрел спектакль. Народный артист Советского Союза играет второго секретаря, а незнакомый нам Адали (и делает ударение на «и») исполняет роль первого! Товарищи, так быть не должно! Непорядок! Посмотрите — небольшого роста. Первый секретарь должен быть…»
Надо отметить, что сам инспектор был гораздо ниже Анатолия Курбановича. Но конфликтовать никак нельзя. Пока чиновник всё это выговаривал, артист уже мысленно собирал чемоданы. И вдруг из зала кто-то из актёров крикнул: «А Ленин тоже был маленьким!» После этой фразы инспектор молча ретировался. В итоге спектакль под названием «Равняется четырём Франциям» приняли и всех актёров одобрили. Такое название дали постановке, потому что Красноярский край равен четырём Франциям, а действие в спектакле происходило именно там. Но не везде его разрешали играть, в Челябинске не разрешили. Так как трения второго и первого секретарей показывать было нельзя — они ведь должны быть одним целым, такова идеология СССР. Русский драмтеатр пять раз делал постановку Чингиза Айтматова «И дольше века длится день», но им постоянно отказывали в комиссии по идеологии.
— В каких спектаклях сложнее играть: в детских или взрослых?
— Расскажу вам одну страшную историю. Насколько дети и взрослые по-разному воспринимают персонажей. Я тогда играл в одном детском спектакле. Героиня — слепая девушка-туземка, которую исцеляет советский доктор. Я играю главного туземца, грим сложный, сами представляете. И вот премьера, выхожу во втором акте, где советская делегация врачей идёт по джунглям, а я, Вамбо Мамбо, должен делать всё, чтобы доктора в эту деревню, где живёт девушка, не попали. У меня мизансцена была из зрительного зала, я должен выползать по ступенькам в телесном трико и атрибутах в виде естественного одеяния народов племени. Я ползу, а с первого ряда встаёт мальчик, и как пнёт… Было больно, искры из глаз, а мне надо говорить свою речь. Я весь скорчился, что-то мычу, а зрительный зал хохочет. Мальчик разозлился, что я хочу помешать вылечить девушку, и готовится ударить ещё. Помощник! — смеётся Анатолий Курбанович. — Вот поэтому и говорят: когда играешь для детей, надо исполнять роль лучше, чем для взрослых. Если в течение 10 минут вы не захватите внимание ребёнка, то спектакль развалится. Дети начинают свистеть, бегать по залу, шептаться.
Самая сложная роль
Мы смотрим снимки актёра из советского журнала. Анатолий Курбанович бережно хранит каждый номер в своей гримёрной комнате. Просматривая рубрику «Театральная жизнь», он показывает свою фотографию:
— Вот эта роль для меня была наиболее сложной. Роль Дона Карлоса, которую даже выдвинули на государственную премию России. В стихах, 37 страниц необходимо выучить наизусть. Было очень сложно.
Сейчас я играю в спектакле «Любовь, замурованная в янтаре», про встречу простого ювелира и королевы Елизаветы. Я уже в таком возрасте, когда от игры хочется получать удовольствие, именно эта работа для меня интересна. В Бишкек на премьеру должна была приехать автор сценария, но пока не получилось.
Легко ли быть актёром в современном театре?
Недавно сменилось руководство Русского драматического театра. Работники и артисты возлагают большую надежду на Сергея Владимировича Бардакова. Мы поговорили с Анатолием Адали о том, легко ли быть актёром в наше время.
— Почему при Союзе было передвижение актёров по театрам? Каждый актёр искал своего режиссёра по духу. Как говорится, есть режиссёры-постановщики, а есть режиссёры-изобретатели. Он изобретает вместе с артистом, а не обращается с ним, как с марионеткой. И когда они рождают шедевр — это настоящее счастье. К нам приехали режиссёры из России, надеюсь, что с актёрами всё получится и мы найдём общий язык, — делится Анатолий Курбанович. — У каждого артиста свой характер, своя харизма, и все должны друг под друга подстраиваться и находить общий язык, а это иногда нелегко.
Слишком громко храпит! Или какую эмоцию сыграть сложнее?
«В одном театре был случай. У актёра что-то случилось дома, и он пришёл на спектакль совершенно пьяным. И чтобы не попасть на глаза руководству, коллеги предложили ему залезть на печку и играть спящего. Идёт спектакль, он, лёжа на печи, стал храпеть. Кончился спектакль, сидит критик и говорит: «Вы знаете, мне очень понравилась постановка. Только вот кто на печке был, так наигран. Ну разве так храпят?!»
По словам Анатолия Адали, сегодня сложнее всего сыграть любовь. Нет той романтики, больше расчёта.
Современный мир удешевил нежнейшее чувство, которое воспевали когда-то великие.
Вообще люди устали от трагедий в жизни — войны, безденежье, кризис, болезни и ещё идти и смотреть тяжёлые психологические вещи? Им приятно сходить на комедии, на них зритель отдыхает. Отключается от суровой реальности.
Анатолий Курбанович сожалеет о том, что сейчас театр мало гастролирует. В советские времена артисты путешествовали со спектаклями по всем республикам Союза. Это, прежде всего, хорошая практика для молодых артистов и приобретение опыта.
Как привлечь современного зрителя в театр?
— В первую очередь нужно поставить великолепный и профессиональный спектакль. Ведь слухи расходятся мгновенно. Во-вторых, часто идут на имена, то есть на популярных артистов. Заметьте, какие залы собирают российские сериальные актёры, которые приезжают к нам на гастроли. Как говорил Станиславский — театр начинается с вешалки. В современном мире театр начинается с рекламы. Мне не хватает тех рукописных афиш с огромными портретами под стеклом. Прохожий идёт мимо и с интересом смотрит на афиши спектаклей. Кто-то счёл это безвкусным, и теперь у нас просто пустые стены. Зритель не видит той яркости театра. Я считаю, что афиши необходимо вернуть в театр, — советует актёр. — Очень радует, что при новом директоре спектакли идут ежедневно. Мы начинаем постепенно притягивать нашего зрителя. Ведь сердце болит, когда артист выступает перед залом, заполненным на 30%.
Интервью закончено, а уходить из такой уютной, домашней гримёрки совсем не хочется. Ведь рядом был человек, который сумел растопить наши заледеневшие сердца. Народный артист, которому рукоплещут стоя. Доктор человеческих душ! Творческих успехов и долгих лет жизни! Играйте для нас, мы исцеляемся вашей работой!
Дарья НЕСТЕРОВА.
Фото Нины ГОРШКОВОЙ
и из личного архива А. К. Адали.