Все под богом ходим. Прямо-криво, сикось-накось, вокруг да около. И создатель дал нам зрение, чтобы не перепутать дорогу. А его ставленники офтальмологи помогают скорректировать плюс и минус.
ДАР БОЖИЙ
Чолпон Баялиева (по мужу Югай) вознамерилась стать врачом «по глазам» лет в 14, когда в родной Балыкчи приезжал погостить дедушка и то и дело искал очки. «Вот вырасту, — думала всякий раз Чолпон, — и улучшу ему зрение». Но для этого надо было сперва окончить школу, поступить в Кыргызский государственный мединститут, выбрать на 4-м курсе специализацию «глазные болезни», после вуза окончить ординатуру при Госпитале микрохирургии глаза и стать микрохирургом у Исманкулова. И важно подчеркнуть, что «практикующим»: потому что из 16 ординаторов того набора осталось четверо собственно оперирующих. Хотя это и престижно, и денежно. В центре Исманкулова полостные операции могут проводить в основном профессор Алмазбек Осмоналиевич и Чолпон Эсентуровна.
Тут какая штука? Оказывается, глаз пациента надо чувствовать. Бывает, он при операции кровит или нарушается целостность оболочек глаза. Как завершить процедуру без осложнений для глубинного зрения? Здесь мало только знаний, всё надо чувствовать. А это уже дар, какой даётся музыканту или поэту. Представить только: Чолпон Югай может делать свыше 45 видов операций на глазах — полостные (та же замена хрусталика), лазерная коррекция, исправление близорукости, косоглазия, астигматизма, отслойки сетчатки, да всего и не перечислить. И так 26 лет изо дня в день. А если, что называется, твой хирургический глаз замылится? А усталость, плохое настроение? Или ни с того, ни с сего пациент нагрубит? Но надо знать (и знают) Чолпон Эсентуровну. Никакой себе слабины, поблажки, эмоционального срыва. Каждый день, включая субботу: с утра приём, с 11 операции, после снова приём. А если нет по графику полостных, есть лазерные или введение лекарств. И так минимум до 17 часов.
В день у неё на приёме бывают 50-60 человек. Из всех регионов республики или из-за рубежа, в первую очередь из Казахстана, но и не только. Пациенты могут ждать по 2-3 часа у кабинета №1. Но уверены (и это им повторяет Югай): все, кто в очереди с номерными бейджиками, в этот же день попадут на приём.
ПАЦИЕНТЫ
Так вот о них. Очередь к кабинету №1 объясняется просто: к тем, кто записывается на приём впервые, прибавляются те, кому днём раньше сделали операцию, и они сегодня должны показаться врачу, и тот, осмотрев глаз, назначит послеоперационные процедуры. Так что первым следует набраться терпения, потому что они могут оказаться вторыми. То есть, допустим, с новым хрусталиком.
К слову, эту чудо-линзу изобрёл не так уж давно, в 1949 году, британский офтальмолог Гарольд Ридли. А в 60-х годах хрусталик усовершенствовал Святослав Фёдоров. И глаза у пациентов, что называется, заблестели.
А ещё очередь к Югай образуется потому, что с годами о ней через пациентов, офтальмологов из поликлиник, ЦСМ узнают всё больше и больше нуждающихся. Всё пытался у неё выяснить, есть ли предел количеству приёмов в день? Похоже, она просто не поняла, о чём речь. Просто вспомнила, что прежде принимала в день и до ста человек. И справлялась. Никто не оставался неохваченным. Приходят даже ради профилактики: посмотрите, доктор, всё ли у меня в порядке со зрением, не надо ли каких капель? И проверит, и назначит процедуры, если надо. Но и пациенты разные бывают: «Почему после операции у меня один глаз видит дальше, а другой ближе, если их попеременно прищуривать?» «А вы не прищуривайте, так в природе и должно быть. Главное, обоими глазами вы можете читать без очков». Кто-то понимает, кто-то нет, хотя над столом Чолпон Эсентуровны висит нарисованный глаз в разрезе. Берёт указку и показывает, что и как должно быть. Как-то обмолвилась: мол, не так важна реакция пациентов, главное — она сама видит результат своих трудов. И всякий раз радуется.
Но не за все глаза берётся, скажем прямо. Так и говорит: «У вас тяжёлый глаз, у нас его исправить нет возможности». И посылает, допустим, в Москву тех, кому это по карману. Так, неделю назад приходила Гульнара, побывавшая в Москве. После автоаварии молодая женщина получила травму — выпадение внутренних оболочек глаза. Очень тяжёлый случай: почти полный отрыв радужки, кровоизлияние. Здесь с этим было не справиться. А в Москве, где сосредоточены все передовые технологии, Гульнаре сделали операцию и восстановили глаз.
Дженишбек ослеп на оба глаза после производственной травмы. Пять лет не видел, когда поступил в клинику Исманкулова. На один глаз заказали в Москве керато протез и вставили в роговицу, а бесперспективный второй удалось «открыть» на 10 процентов.
В прошлом году пришла 60-летняя Полина с осложнённой катарактой, с разрывом сетчатки, попросила прооперировать. Об этом случае Югай вспоминает так: «Я ей сказала, что особого зрения не будет, поезжайте в Москву. Но у Полины не было денег на такую поездку. Она пять раз, изо дня в день, приходила. И я пять раз отказывала. А сама размышляла, как бы ей помочь. И в итоге провела каскад операций. Зрение вернулось от светоощущения до 30 процентов».
Присутствовал на приёме. Женщина привела дочь, которая плохо видит, но очки носить стесняется, хотя они дают зрение на 50 процентов. Но можно обойтись и без них, если сделать лазерную коррекцию и восстановить зрение на те же 50 процентов. Мама подумала и решила готовить девочку к операции.
Надо сказать, сейчас в стране растёт количество детей с болезнями глаз. Это связано и с тем, считают офтальмологи, что увеличивается число, скажем так, сильно верующих девушек, покрытых. Они при замужестве считают, сколько Всевышний дал детей, столько и рожать. Хоть каждый год по ребёнку. Тогда как обязателен перерыв между родами не менее 3-5 лет. Иначе не происходит восстановления организма — каждый следующий младенец получает букет болезней, в том числе осложнения на зрение. И это уже не столько медицинская, сколько государственная проблема. Если, конечно, общество заинтересовано в здоровом генофонде. Между тем программа по планированию семьи — больше под сукном, чем в действии. Даже не получила распространения система использования контрацептивов. Типа об этом стыдно рассказывать в старших классах, как и о половом воспитании. А девочке потом стыдно носить очки…
КОЛЛЕГИ
Как мы знаем, в любом трудовом коллективе, в том числе медицинском и по преимуществу женском, неизбежны конфликты, ссоры, склоки, ревность и прочий негатив. Как я понял, в клинике Исманкулова этого удаётся избежать. Попробуем разобраться, почему. «А потому, — считает завполиклиникой Югай, — что Алмазбеку Осмоналиевичу за два с лишним десятилетия удалось выстроить благоприятную систему отношений. Главное, все заняты своим делом. Нет времени на пересуды и пустые разговоры. А пациент должен получить максимум услуг».
Да уж, здесь все врачи — высшей квалификации, под стать им средний и младший медперсонал. А об умеренной оплате за приём, процедуры и операции ходят легенды. Стоит лишь поспрашивать об этом пациентов. Татьяна Валерьевна Бычкова, анестезиолог, нашла точное определение операционной бригаде: «Мы все вместе как одно целое». И они все были вместе, когда коллективу устраивал безобразные сцены несостоявшийся министр Бейшеналиев. Он гремел, вскрывая брусчатку, заваривая ворота, ссыпая под окна песок, а они стоически принимали пациентов, оперировали. И никто не сдрейфил, не ушёл от греха подальше.
Пациент из Оша, два года наблюдающийся, сетует: «Нам бы такой медцентр. А то пришли турки — цены несопоставимые установили. В Бишкек же не наездишься. На автомобиле надо 10 часов трястись. А летать — от 3 до 4 тысяч сомов в один конец, гостиницу снимать. И как бы вопрошает: я же прав?» Прав, прав. Но об этом должно побеспокоиться государство. Организовать, открыть, найти для второй столицы второго же Исманкулова.
ПТЕНЦЫ ГНЕЗДА ФЁДОРОВА
Смотрю диплом кандидата медицинских наук Чолпон Эсентуровны Баялиевой, выданный ей решением диссертационного совета в межотраслевом научно-техническом комплексе «Микрохирургия глаза» имени академика С. Н. Фёдорова. Ей предлагали защититься в Алматы — всё-таки ближе и, может, условия более щадящие. Оказалось, требуется много текущих отчётов, излишней писанины. Поэтому Чолпон делала доклад по теме диссертации (председатель диссертационного совета профессор Леонид Линник) 1 апреля 2002 года для аудитории из ста кандидатов и докторов наук в Центре Фёдорова. Профессор, учитывая 1 апреля, сказал: «Я вас поздравляю. Вы защитились в такой легкомысленный день». А всего пятеро наших офтальмологов получили кандидатские в этом центре. До пандемии Югай почти каждый год бывала там (семинары, конференции, повышение квалификации).
В 2000 году, 2 июня, Чолпон и Исманкулов пообщались с Фёдоровым на съезде офтальмологов. Вскоре он трагически погиб, управляя вертолётом. Его жена считала, что это была подстроенная авиакатастрофа… За годы руководства центром Святославу Николаевичу удалось создать целую глазную империю. Чего стоят плавающий по морям-океанам центр глазной микрохирургии и филиалы повсюду. Так что наш медцентр естественным образом связан с фёдоровским, где сосредоточены самые передовые технологии и разрабатываются самые совершенные методики. И где изучают возможность излечения по идиопатическим патологиям, исследуют ту же не до конца понятую глаукому. А ещё Чолпон Эсентуровна работает над докторской диссертацией. Говорит, половину объёма уже подготовила.
БЛИЗКИЕ
«Что такое счастье?» — спросил я у доктора Югай. «Это когда ты с удовольствием идёшь на работу и с удовольствием возвращаешься домой», — ответила Чолпон Эсентуровна.
А почему у неё такая необычная фамилия, могла бы ведь оставить девичью. Рассказывает: свекровь устроила поездку в Южную Корею. Чтобы оформить всё побыстрее по вызову, нужно было сменить фамилию. Что она и сделала.
Сейчас муж Валерий, бизнесмен, ведёт дела в России. А дочери — Ксения, 18 лет, и 14-летняя Карла-Анисья: старшая учится в местном университете на психолога, через год уедет в Европу, потому что и там поступила в один из вузов, младшая — девятиклассница. Почему Карла-Анисья? Один родитель настаивал на одном имени, второй — на другом. В результате — двойное имя.
Девочки говорят в унисон:
— Мы восхищаемся своей мамой. Она такая классная. Мы вместе проводим свободное время, за ужином обсуждаем, как прошёл день. С нетерпением ждём её возвращения из командировок (последние — до ковида — места: Зальцбург, Женева, Сицилия, Сочи). Она об этом много рассказывает. И ещё очень ждём папу.
Младшая, по словам матери, в интернете больше разбирается, вся актуальная информация поступает от неё. Старшая — гуманитарий. А вместе ходят в Шубинку (фоно, флейта). Ксения дорогу, кажется, выбрала, а Карла-Анисья ещё в поиске, рассматривает и медицину.
Может, пациентам Югай будет интересно, откуда она черпает силы на многочасовые приёмы и сложные операции. А оттуда — из спортивных занятий: бег, айкидо. И вообще, от умения распределять силы.
…И НА ПОСОШОК
Какие у неё недостатки? Говорит, что не может отказать человеку, хотя порой надо бы, не всесильная же. Но наши недостатки — это продолжение наших достоинств. А что для человека глаза? Зрение — это всё. Взглядом можно даже разговаривать. Поэтому глаза надо беречь. Мы же заботимся вообще об организме. Так и здесь. После сорока развиваются катаракта, глаукома. Поэтому надо об этом знать и почаще консультироваться с окулистом. Сейчас больше стали приходить и приводить своих детей на профилактический осмотр. Это Чолпон Эсентуровну радует. Где здоровье, там стабильные семьи. И наоборот. Наши предки смотрели по преимуществу вдаль. А сейчас — книга, телефон, смартфон, компьютер. Оторвитесь, посидите несколько минут, смотря в окно, проведя несложные упражнения на глаза. И ещё. Недооценено влияние ковида на зрение. Во время пандемии увеличилось число посещений с конъюктивитами, воспалениями внутри глаза, кровоизлияниями в сетчатке, её расслоением, поражениями сосудов. И среди пациентов оказались дети. То есть, как бы ни убеждали, что вирус детей минует, это не так. Можно закрыть маской рот и нос, а глаза с их слизистой оболочкой остаются незащищёнными. Глазное яблоко — продолжение головного мозга. Глаз настолько чувствителен, что воспринимает даже малейшие экологические изменения, а тем более вирус. Так что всё взаимосвязано.
Геннадий КУЗЬМИН.
Фото из семейного альбома.
