Нацстатком на прошлой неделе опубликовал данные об увеличении производства животноводческой продукции в прошлом году. Цифры не то чтобы убедительные, скорее, удовлетворительные. Но самое печальное — скромные успехи объясняются ростом поголовья скота, а не его продуктивностью. Следовательно, разговоры о переводе отрасли на интенсивный путь развития по-прежнему остаются благими пожеланиями.
В прошлом году фермеры произвели 441,2 тысячи тонн мяса в живом весе, что больше показателя 2021 года на 12,2 тысячи тонн. Успех? Конечно! Только вот ниже наши уважаемые статистики говорят, что это достижение обусловлено ростом поголовья скота, особенно — крупнорогатого. К сожалению, приходится признать, что крестьяне лишены возможности приобретать и разводить у себя породистых животных. Так называемые свободные сельские предприниматели сами неоднократно признавались нашему корреспонденту в приобретении по дешёвым ценам на базарах различных доходяг.
В молочном скотоводстве ситуация аналогичная. По данным Нацстаткома, в 2022-м фермеры произвели 1,7 миллиона тонн молока, что больше показателя позапрошлого года на 1,5 тысячи тонн. Но это, увы, не показатель, которым можно гордиться. Здесь важно другое. От одной фуражной бурёнки было надоено в среднем две тысячи тонн молока. Меньше, чем от козы. В Казахстане, к примеру, от каждой коровы получают по 4 тысячи литров, в России — по 6 тысяч литров, а в старушке Европе — по 10 тысяч. Как говорится, почувствуйте разницу. Причины этих антирекордов объясняются просто: крестьяне не в состоянии приобретать продуктивных животных. Берут что есть на скотских рынках.
Кстати, и с настригом шерсти ситуация далеко не благополучная. С одной овцы крестьяне получают по три килограмма золотого руна, а за рубежом… Ох, даже не нужно приводить сравнительный анализ. И так ясно.
Но даже и на эти цифры и факты можно было бы закрывать глаза, если бы не одно «но». Рост поголовья скота способствует уничтожению летних выпасов, то есть ведёт к сокращению кормовой базы. А с распределением участков на джайлоо у нас царит полная анархия. Присельские пастбища вытоптаны огромным поголовьем домашней скотинки, а дальние участки зарастают кураём и даже ядовитыми травами. Не желают фермеры пасти скот за тридевять земель от своего дома.
Породистая скотинка, понятное дело, с неба не сваливается. Её нужно долго и терпеливо выращивать. По всем законам зоотехнии и даже генетики. Во времена Советского Союза в Кыргызстане действовали шесть мощных государственных племенных хозяйств, а сейчас их… 180. И все они частные. Но нынешние племхозы — пародия на научные животноводческие организации. Если раньше наши специалисты были обеспечены всем необходимым оборудованием, перспективным молодняком, то сейчас племхозы отдают из-за собственной немощности на выращивание обычным фермерам свои лучшие, будем так говорить, опытные экземпляры. А ведь породистым животным требуется разнообразный калорийный корм, да и уход за ними нужен особенный. Научный — в том числе.
До 1990 года 14 процентов животных в республике считались племенными, а сейчас породистого скота — не более двух-трёх процентов. Есть одно очень убедительное доказательство сказанному. Сегодня в сёлах днём с огнём не найдёшь зоотехников. То бишь специалистов, отвечающих за продуктивность животных. Нет стимулов у местной молодёжи обучаться этому делу. Одно время в Аграрной академии был даже закрыт факультет зоотехнологии. Этот факт однозначно говорит об отсутствии в сёлах какой-либо системы по оказанию специализированных услуг фермерам.
Фермерам не позавидуешь и по другой причине: не крестьяне, а всевозможные коммерсанты диктуют цены на животноводческую продукцию. Сельчанам только снятся солидные барыши от произведённой ими продукции. О приобретении породистых животных им приходится только мечтать. Есть, правда, ещё один способ улучшения продуктивности животных: искусственное осеменение, но даже оно не по карману фермерам. Хотя здесь, наверно, имеет место быть излишнее стремление крестьян дорожить каждым сомом.
Да, животноводы предоставлены сами себе. Они самостоятельно заботятся о сбыте своей продукции и часто остаются при своих интересах. Так, 10-15 лет назад большим спросом у потребителей пользовалось мясо сальных пород овец. Крестьяне за копейки избавлялись от тонкорунных овечек и приобретали курдючных животных. Но в один не очень приятный для них день заготовители отказались покупать этих животных и стали приобретать тонкорунных овечек, а их в стране к тому времени уже почти не осталось. Фермеры в результате понесли большие убытки. Удивляться этому не приходилось. В нашем сельском хозяйстве напрочь отсутствует маркетинговая служба. В других странах маркетологи предвидят все капризы рынка и вовремя сигнализируют об этом животноводам. Но нам до такого уровня экономических взаимоотношений на селе как до космоса.
По-хорошему, сейчас необходимо возрождать тонкорунное овцеводство. Шерсть этих овечек всё равно пользуется спросом на внутреннем и внешнем рынках. В советское время в республике действовало шесть крупных предприятий по переработке этого сырья. На одном только Кыргызском камвольно-суконном комбинате трудились более трёх тысяч человек, а доходы от поставок высококачественной продукции в другие республики Советского Союза составляли более 20 миллионов долларов ежегодно.
Неэффективное управление животноводческой отраслью привело к росту цен на мясную продукцию. Стоимость одного килограмма мяса за последние полтора-два года выросла на 150-200 сомов, литр молока подскочил на 40-50 сомов. Уже много кыргызстанцев вынуждены отказываться от приобретения мяса и подчас даже молока. А что будет дальше — неизвестно.
Да, Минсельхоз страны в разное время выдал на-гора множество программ по развитию животноводства. Все эти бумаги составлены грамотно, как говорится, комар носу не подточит, но ни один принятый документ до конца не реализован, потому что в них не говорится о необходимости реформирования племенной отрасли. Отдать на откуп частникам селекционную работу — всё равно что сразу поставить на ней крест.
Племхозы необходимо вернуть государству, щедро финансировать их деятельность. И самое главное — фермеры должны получать породистый скот по умеренным ценам. Только тогда мы сможем перевести животноводство на интенсивный путь развития. А жизнь уже давно доказала: экстенсивный путь (то есть безудержный рост поголовья) — дорога в тупик. Но мы по ней очень бодро движемся и даже гордимся этим.
Вячеслав АНИКИН.
