Чуть за полночь, дело привычное, зазвонил телефон в квартире начальника таласского уголовного розыска. Непривычным был визави: “Говорит начальник УВД. Срочно выдвигайся к дому Первого. Там встретимся”.
“Что должно было случиться, чтобы шеф областной милиции позвонил оперу напрямую, минуя всю “технологическую цепочку?” – на ходу соображал сыщик. Додумать не успел, Талас – город небольшой.
С машиной подполковника столкнулись на повороте в резиденцию. Дверь открылась: “Садись. Сам ничего не понимаю, сейчас разберёмся”. Охранник уже открывал ворота, справа от которых – о, ужас – сгустилась лужа крови…
В дом их не пригласили. Жена Первого, при параде (видимо, ещё не ложилась), встретила во флигеле на въезде. Милицейское начальство она в лицо знала, на второго же собеседника особого внимания не обратила.
“Муж во Фрунзе, на партконференции. Мы с детьми в гости ездили, недавно вернулись. У въезда на участок (так она резиденцию первого секретаря Таласского обкома партии называла) фонарь горит, а то мы бы в лужу крови этой въехали. Дочка испугалась очень. Я сразу супругу позвонила, а он уже вас поднял. Давайте ищите. Вдруг это муж кого-то по работе обидел, и ему намекают?!” Женщина была напугана, явно на грани истерики.
Офицеры вышли за ворота. “Ну что, опер, давай работать. Первый сам мне позвонил, попросил семью успокоить и разобраться. Но шума не поднимать. Поэтому я лично тебя набрал, тушунуктуу? Думаю, ничего страшного здесь не произошло, но выяснить, что случилось, необходимо. Давай вместе осмотримся. Я ж не всегда большим начальником был, в угро начинал…”
“Через полчаса, взяв слово всё держать в тайне, привёз я на место эксперта, – рассказывает местный пинкертон. Проблема в том, что накануне большой снег выпал, следы засыпал, а кровь уже сквозь него проступила. Ну, взял специалист её образцы на исследование, пофотографировал, я охранника расспросил: как водится, тот ничего не слышал. В поисках следов походили вокруг, но больше ничего не нашли.
Я еле утра дождался. Понимал: спрос будет жёсткий. И скорый. Надо было что-то предпринимать. На входе в отдел автоматически спросил дежурного о происшествиях. “Тынч, спокойно всё. Вот только в
“обезьяннике” братья Троекуровы. Подрались у магазина, за разбитую бутылку портвейна платить отказывались. Продавщицу обматерили. Жду следователя, пусть решает: тут статьёй “Хулиганство” пахнет”.
Троекуровы были известными в городе дебоширами. В общем-то, безобидными сборщиками лекарственных трав, что во множестве росли в окрестных горах. Неделями собирали растения и мумиё, в заготконтору сдавали, на выручку жили. При расчёте круто напивались, случалось, хулиганили.
Меня будто под локоть толкнули: вот оно, решение!
Короче, забрал братьЁв к себе в кабинет, обрисовал ситуацию: или статья уголовная по хулиганке, или…
Уже через два часа на стол начальника облмилиции легли объяснительные записки Троекуровых о “братской потасовке” у резиденции, куда они, в “усмерть пьяные”, забрели незнамо как…
Последовал короткий доклад Первому, оставшемуся довольным милицейской оперативностью.
БратьЯ отделались административным предупреждением о недопустимости нарушения общественного порядка.
А через два дня (именно столько времени требовалось для производства соответствующей экспертизы) криминалист зазвал меня к себе и показал заключение: кровь оказалась… собачьей!
Горкоммунхоз в ту ночь отстреливал бродячих псов. И одна раненая дворняга “пыталась скрыться” в резиденции.
На подходе её и “взяли” ловцы.
Но об этом не узнал ни начальник УВД, ни тем более Первый…
Александр Зеличенко-Бишкекский.
