Смысла жизни и смерти ищи не ищи.
Смысл смерти – бездонное море тиши,
Смысл жизни – извечные поиски смысла.
Вот одна из великих загадок души.
(Урмат Кенжесариев).
Вы каждый день встречаетесь на работе, сидите в одном кабинете долгие годы и даже не знаете,
что за человек перед вами. Какие у него думы, заботы, таланты. Откуда ж знать, что строгая бухгалтер Марьиванна прекрасно вышивает крестиком, а слесарь Володя танцует брейк-данс около филармонии,
у программиста Замиры прекрасный оперный голос, а обозреватель газеты “Слово Кыргызстана” Урмат Кенжесариев пишет стихи.
О таланте Урмата редакция узнала случайно, кто-то прочитал красивое стихотворение в социальной сети, где внизу скромно расположились его инициалы. Подошли, спросили, оказалось – действительно он. На всякий случай пересмотрели в интернете похожие стихотворения, а вдруг позаимствовал у Пушкина? А что, мне вот однажды поклонник посвятил стих, сказал, сам сочинил. Потом встретила такое же у Блока. Нет, Урмат действительно пишет сам. Его произведения не раз украшали страницы нашей газеты, а статьи его авторства выходят с постоянной регулярностью. Всё бы ничего, да только Урмат – человек достаточно скромный, и вызвать его на интервью, а тем более сделать фотографию оказалось сложной задачей. Но мы справились и представляем на суд читателей наш разговор о жизни, Боге и творчестве с талантливым поэтом.
– Когда в тебе возник поэт?
– По-моему, он до сих пор не возник (смеётся). Я остерегаюсь называть себя поэтом. Это слишком пафосно звучит. Всегда говорю, что пишу тексты. С самого детства я очень любил читать. С четырёх лет самостоятельно начал изучать буквы, затем слоги, слова. В садик не ходил, со мной никто из взрослых не занимался. Так я научился читать, вначале детские сказки, потом более взрослую литературу. Перечитал всё, что было дома. Стал просить у соседей. Мне было интересно читать всё, я буквально поглощал книги. Затем стихи с английского стал переводить на русский. В университете на факультете журналистики все друзья сочиняли стихи. Меня тоже подначивали, я попробовал – всем понравилось. Так пошло-поехало.
– Раз ты прочитал в своей жизни много книг, признайся честно – “Войну и мир” до конца осилил?
– Конечно. Всё лето читал. Не буду кривить душой: не очень-то и понравилось. “Анна Каренина” куда сильнее и интереснее. Да и сам Толстой не считал “Войну и Мир” главным трудом своей жизни. Полагаю, многие, кто приводит в пример это произведение, попросту желают казаться умными.
– А после университета, став журналистом, продолжил сочинять стихи?
– После окончания университета лет на пять я забросил это дело. Да и вообще не думал, что стану журналистом. Хотя даже после окончания вуза я продолжал туда ходить и общаться с преподавателями, читать в библиотеке литературу. Тяга и любовь к поэзии не отступали, и я решил попробовать вновь. Стал ходить туда, где собираются творческие люди: писатели, поэты. Решил обратиться в журнал “Литературный Кыргызстан”. Познакомился с его учредителем Александром Ивановым, показал ему свои стихи. Думал, он посмотрит и скажет – ерунда! А он прочёл, и ему понравилось, только посоветовал больше общаться с поэтами и вдохновляться их творчеством. Так я познакомился с Дмитрием Сагайдаком из Россотрудничества. Он посмотрел мои работы и оставил достаточно лестные отзывы, тем самым подбодрив и воодушевив. Потом я попал в литературный клуб “Белая птица”, где нахожусь и поныне. Мы всё время поддерживаем друг друга, побуждаем творить ещё и ещё.
– На своём творческом вечере, прошедшем недавно в музее Рериха, ты не читал свои стихи сам. Это твоя особенность?
– Скорее это особенность характера. Я сам никогда не читаю свои произведения. Каждый должен заниматься своим делом. Я, например, не могу так продекламировать стихотворение, как это делают другие. Потому что не публичный человек, не люблю куда-то ходить, пиарить своё творчество, просить, просто пишу “в стол”.
– Когда ты услышал свои стихи в музыкальном исполнении?
– В конце 2018 года в клуб “Белая птица” пришла девушка Лунара Жумабек – весёлая, яркая, открытая. Она прекрасно пела песни. У неё есть голос, гитара, а у меня есть текст. И я предложил ей попробовать совместить. У нас получилось. Одно дело, когда это на бумаге, а совсем другое в мелодичном звучании. Тем временем в клуб приходили новые люди, и сейчас мои тексты становятся, песнями.
– Говорят, что каждый свой стих автор помнит?
– Я не помню. Их настолько много, что запросто могу забыть.
– Какая тема присутствует в твоих творениях чаще всего?
– Самая разнообразная. Есть тема, навеянная природой, временем года. Мои стихи основываются на чувствах, переживаниях.
– У тебя много произведений о войне. Что побудило слагать об этом стихотворения?
И где-то там, в Москве, вовсю гремел парад,
И не в людей, а ввысь орудия стреляют…
Любовь жива, пройдя фашистский ад,
И жизнью всё вокруг незримо наполняет.
– С самого детства я любил смотреть фильмы и читать повести военной тематики. Именно там раскрывается вся суть героизма, чести, самопожертвовании и благородства настоящего человека. Для меня 9 Мая – самый главный праздник, а 22 июня – день скорби и печали. Я не могу писать о том, что мне не интересно.
Например, я не пишу юморные стихи, пародии, частушки. Современным языком я пользуюсь в быту, а стихи или песни пишу, используя старинный слог.
– Откуда ты владеешь старинным русским слогом?
– Во-первых, как уже говорил, много читал. А во-вторых, направление на факультете журналистики было славяноведение, лингвистика и филология. И в процессе создания произведения у меня происходит автоматическое переключение на эпоху Золотого века. Это не стилизация под старину, а как-то всё само собой переключается. Мне нравится изучать языки, не зазубривать, а именно – понимать их, разбирать, искать схожесть. Например, белорусский, польский и украинский – я не владею ими в совершенстве. Но изучаю саму культуру, этимологию, выражения. Люблю читать сказки разных народов мира, именно там и можно подробно узнать о душе человека, принадлежащего определённой нации. Очень интересно наблюдать за трансформацией языков. Как отмирали определённые слова, а появлялись новые.
– Я тоже недавно слышала интересное выражение “современное замусоривание русского языка”.
– Полностью согласен. Современный язык оброс жаргонами, сленгами и арго. Лексикон определённой социальной группы стал популярен у молодёжи. Например, выражения уголовников. Это одно, а есть ещё англицизмы, заимствованные слова. Взять современное слово “лайкнуть”, с английского like – нравится. Мы его русифицировали, добавив окончание – и получилось лайкнуть, то есть поставить “нравится” публикации.
В русском языке много иностранных слов. На букву “ф” у нас все заимствованные слова в основном французские, на “а” – арабские и так далее. Они прекрасно прижились, и мы ими пользуемся, но зачем внедрять искусственно новые слова, тем более что им есть адекватная замена. Например, “интеграция” – объединение, сотрудничество. Можно подобрать множество синонимов. Особенно смешное слово “коллаборация”.
– Хочется блеснуть умом и сказать что-то новое и необычное…
– Но важно не переборщить и знать его точное значение. А то получается смешно. Надо говорить обычным, простым, но главное – грамотным и понятным всем литературным языком. Сейчас подростки подвергаются уличному влиянию толпы. Главарь говорит это слово, значит и я должен, чтобы в компании быть “крутым” или “блатным”. Сейчас главное быть “в тренде”. Но я в отличие от многих в студенчестве предпочитал выражаться обычным простым языком, и никто не “хейтил” меня и не “буллил”!
– Урмат и мат совместимы?
– Абсолютно нет. Я слышу много матерных слов, но они проходят мимо меня. То есть я их не впитываю.
– Почему школьники матерятся? Ведь дома с родителями они разговаривают нормальным языком, а когда общаются с друзьями, то через каждое слово мат.
– Это было во все времена. Сначала тебе говорят, что это не страшно. Потом говорят, что это страшно, но не так. Потом, что это нормально. А в конце это уже считается хорошим и даже нужным. Раньше также применяли матерные слова, но это было редким явлением. Кто-то в толпе засквернословит, и ты уже оборачиваешься – тебе стыдно. А сейчас это стало чем-то естественным. В интернете, по телевизору, радио, даже в песнях, мат стал нормальным явлением. Нас пытаются приучить к мату как к чему-то интересному и современному. Но так быть не должно.
– Вернёмся к теме поэзии. Высоцкий писал о горах и альпинизме, но никогда не был альпинистом. В твоих стихах тема гор и восхождений также присутствует.
– Я был в горах как турист, но никогда не мечтал стать альпинистом, потому что это трудно. Я даже космонавтом не мечтал стать.
– Я знаю, что твоё стихотворение опубликовали в книге известного альпиниста. Расскажи об этом.
На подходе к “Звезде” обнажаются раны,
И мы плачем с дождём, не сдержав своих слёз.
Здесь и юности пыл, и мечта ветерана,
Здесь упали полсотни северных звёзд.
– Недавно была презентация книги кыргызского альпиниста Вячеслава Александрова о мемориале альпинистов в Ала-Арче.
Там не только кладбище, но и памятники тем альпинистам, кто погиб в горах. Зачастую многие тела не снимают с вершин, так как это очень дорогостоящая процедура и достаточно опасная. Представь, целый отряд из 10 человек подвергается опасности, чтобы снять одно тело. И многие тела так и остаются там – на вершинах, а таблички ставят на мемориале альпинистов. Вячеслав специально создал место, где люди оставляют отзывы, и кто-то из альпинистов написал мой стих, посвящённый именно мемориалу “Сияние северной звезды” – так называется этот комплекс. Он увидел этот отзыв со стихотворением, отыскал меня и попросил включить его в свою книгу.
– А о любви есть произведения?
– Есть, но меня лично они не касаются. Это не исповедь, а больше наблюдения. Есть Он, есть Она. Да и они часто не завершаются счастливой концовкой. У меня вообще мало стихов со счастливым концом. Мне нравятся фильмы или книги, где конец или неопределённый, или грустный.
– Ты меланхолик и пессимист?
– Нет, совсем не так. Просто жизнь такая. Если ты абсолютный оптимист или пессимист, реалист или романтик, значит, у тебя чего-то не хватает. У тебя не вся гармония чувств. У любого человека в жизни бывает и плохое, и хорошее.
– А в Бога веришь?
– Да. Но я не причисляю себя ни к одной религии. Ходил и в церковь, и в мечеть, но понял, что Бог должен быть в душе. Это приходит по мере осмысления. Люди приходят к Богу, столкнувшись с бедой. Когда у человека всё хорошо, он не думает о вере. Я анализировал жизнь знакомых и друзей, и в основном они приходили к вере и религии в то время, когда у них был тяжкий период в жизни. Порой происходят такие вещи, что иначе как божественным вмешательством это и не назовёшь. Не всё подвластно человеку.
– Но помимо Бога есть и бес? В него ты тоже веришь?
– Конечно. Он есть и своими действиями часто сбивает людей с пути истинного. Бес больше пытается воздействовать на тех, кто сопротивляется. Ему неинтересно со спившимся или наркоманом. Они уже почти отдали ему душу. Гораздо забавнее совращать богобоязненного и честного человека.
– Чьё творчество тебе ближе? Кем из поэтов ты восхищаешься?
– Многим нравится поэзия Серебряного века – Мандельштам, Бродский, Маяковский, их творчество мне чуждо. Возможно, исключение составляет Есенин. Мне ближе эпоха Золотого века поэзии – Пушкин, Лермонтов, Державин, Жуковский.
– Каждый автор мечтает издать книгу? Ты к этому стремишься?
– Зачем? У меня нет амбиций. Я не могу бегать по издательствам и просить опубликовать мои труды. Есть российский портал стихи.ру, вот там я публикую свои работы. Людям вроде нравится.
– Помимо поэзии чем-то ещё увлекаешься?
– Люблю рисовать. Есть талантливые люди, а есть усидчивые трудоголики, которые стараниями добиваются мастерства. Талант – чёрточку нарисовал, она уже красивая. А мне приходилось прилагать массу усилий, и, когда есть желание, всё становится возможным. Я не профессионал, моими учителями были Ван Гог, Айвазовский и Да Винчи.
Был забавный случай, который вдохновил меня на рисование. Я пошёл за хлебом в магазин. А когда вернулся, у порога квартиры лежит огромный толстый карандаш, и вместо графита там был стержень из угля. Я взял его себе и попробовал нарисовать эскиз. Раньше часто рисовал простым карандашом. А уголь открыл новые горизонты творчества.
– Пушкин любил осень. А какое время года любит Урмат Кенжесариев?
– Осень и зиму. Люблю дождь в любом виде. Ненавижу весну и лето, когда солнечно и жарко. Людей толпа, всё светло, ярко. Неинтересно. Вообще я больше предпочитаю уединение, где можно творить и думать о бесконечно вечном.
На этой жизненной ноте мы и закончили диалог. Признаться честно, Урмат – интересный собеседник. И пообщавшись с ним, понимаешь, что талантливый человек талантлив во всём.
Дарья НЕСТЕРОВА.
Фото Нины ГОРШКОВОЙ.
Рисунки Урмата КЕНЖЕСАРИЕВА.
