Монография о евразийских созидателях

В Кыргызско-Российском Славянском университете прошла презентация документальной монографии «Русский язык в Кыргызстане: вехи прошлого» заместителя директора Института русского языка КРСУ, доктора исторических наук Ольги Сумароковой.

В Кыргызско-Российском Славянском университете прошла презентация документальной монографии «Русский язык в Кыргызстане: вехи прошлого» заместителя директора Института русского языка КРСУ, доктора исторических наук Ольги Сумароковой.

Эта работа приурочена автором к объявленному в СНГ Году русского языка и 30-летию самого университета и подводит итоги многолетних плодотворных исследований автора в истории продвижения русского языка и образования на нём на территории современного Кыргызстана в дореволюционный период. Русский язык и история его продвижения не только в Кыргызстане, но и во всей Центральной Азии крайне политизированы.

И поэтому ключевая задача исследователя состояла в том, чтобы представить эту историю максимально объективной. Вышедшая монография стала как бы продолжением написанных и изданных О. Сумароковой совместно с кандидатом политических наук Л. Сумароковым книг о замечательных и мудрых евразийских созидателях «Ч. Айтматов. Человек. Вселенная», «Евразийские хроники Н. Пржевальского», «К. Юдахин. Объединяя Центральную Азию словом» и «Е. Поливанов. Неоконченная лингвистическая симфония».

Для нового исследования автор, как отметили её коллеги, избрала два подхода — многофакторный, который характеризуется использованием равноценных научных категорий, именуемых «факторами исторического процесса», которые позволяют объяснить и описать его ход на уровне частных закономерностей и обусловленностей — географической среды, геополитических и социально-политических условий, этноконфессионального состояния, психологии, демографии. Словом, благодаря методологическому инструментарию этого подхода языковая политика исследуется не как стихийный, а как обусловленный рядом факторов процесс. Второй подход — ситуационный — позволил учёному выйти за географические границы изучаемого пространства; представить коренное население региона не пассивным объектом воздействия царской власти, а самостоятельным субъектом.

Именно многофакторный подход продиктовал структуру монографии: в первых главах исследуются культурный, экономический, политический контексты реализации языковой политики Российской империи в Туркестане, обусловившие её характер. А уже дальше труд посвящён самой политике. Первая глава «О русификации замолвите слово» в своей большей части методологическая. Общеизвестный факт: имперскую языковую политику как в XIX веке, так и по сей день именуют русификаторской. Здесь автор анализирует, как под воздействием различного рода идеологий изменилась коннотация слова «русификация» и как в результате этих трансформаций это слово стало инструментом политических манипуляций. Она изучила целый массив документов той эпохи, в которых раскрывается смысл, что вкладывался в понятие «русификация» в конце XIX — начале XX столетия.

Автор монографии делает важный вывод о том, что в Российской империи отсутствовал стандарт «русскости». «Русскость» в XIX веке являлась не этническим, а скорее государственническим концептом, обозначавшим «политическую нацию», сплочённую «державным патриотизмом», и предполагала сохранение субъектами собственной национальной идентичности. А потому границы русскости выходили далеко за пределы этничности, культуры, языка и религии, создавая транскультурное пространство под названием «русский мир», причастность к которому обреталась не только генетически, но и, как отмечали в своих трудах православные публицисты, «по усыновлению, по осознанному выбору, присяге и договору, по взаимному признанию империи и подданных». Выступая на презентации, сама О. Сумарокова акцентировала, что в анкете первой всеобщей переписи населения в России 1897 года отсутствовала графа «национальность» или «народность». Поэтому задача превратить азиатов в русских не могла быть поставлена. Другое заблуждение, отмеченное автором монографии, — подводить под общий знаменатель «русификации» все «языковые политики», проводившиеся Россией на своих национальных окраинах — например, в Царстве Польском и Западном крае. Геополитические, социально-политические, языковые и культурные реалии, складывавшиеся в различных частях Российской империи в XIX в., обусловливали постановку различных целей и конституирование различных стратегий языковой политики: протекционистской в отношении Западного края (она состояла в защите украинского, белорусского и литовского языков от польской и немецкой экспансии) и прагматической в отношении мятежного Царства Польского, трудившегося в одной связке с Австро-Венгрией, Галицией, Пруссией над тем, чтобы оторвать славянские народы от России. Поэтому следует говорить не о русификаторской политике Российской империи, а о «русификациях».

Правда, объединял их один момент: все они являлись антитезами различным ассимиляционным проектам — галицийскому на территории Украины, полонизации в Белоруссии, пантюркизма, пантуранизма — в Средней Азии и внутренних областях империи, население которых составляли мусульмане.

Вторая, третья, четвёртая главы, как сообщила автор, — «Во власти среднеазиатских ханств», «Под куполом ислама», «Язык до Тянь-Шаня доведёт» — посвящены изучению социокультурных, религиозных, политических, языковых детерминант, которые во многом обусловили характер языковой политики в регионе.

Религиозный фактор требовал от властей крайней осторожности, дабы не вызвать недовольства мусульман, которые сопротивлялись всему, что не укладывалось в рамки исламского мировоззрения. Неординарных решений требовала языковая ситуация в Среднеазиатском регионе, где сферы влияния были поделены между тремя языками: чагатайский язык обслуживал сферу искусства, в сфере образования и науки доминировал арабский язык, в официально-деловой с учреждением в 1867 г. Туркестанского генерал-губернаторства воцарился татарский.

Сложившаяся в регионе языковая ситуация существенно тормозила развитие кыргызского языка и обеспечивала ему крайне низкий уровень витальности. Кыргызский язык, именовавшийся в научной и публицистической литературе XIX в. «кыргызским наречием общетюркского языка», в условиях отсутствия условий для формирования его литературной нормы выступал лишь фактором консолидации дисперсно расселённых киргизских племён, средством территориально ограниченного межэтнического общения, а также сохранения этнической идентификации. Вплоть до конца XX века он квалифицировался как язык «бесписьменный», поскольку арабский алфавит, являвшийся благодаря влиянию ислама единственной в регионе системой письма, применялся по отношению к нему непоследовательно. По оценке Касыма Тыныстанова, до революции на кыргызском языке с использованием арабской графики было издано всего три книги. Поэтому именно в контексте русификаторской политики в Туркестане впервые был поставлен вопрос о развитии русско-кыргызского билингвизма.

Следующие семь глав монографии объединены общим лейтмотивом — сюжетами участия российской интеллигенции конца XIX — начала XX столетий не только в распространении русского языка, но и в становлении процесса стандартизации кыргызского языка. Процесс этот носил для киргизского народа судьбоносный характер. Во-первых, создана сеть русских школ, которая противопоставлялась конфессиональным.

Осознание того, что в том виде, в каком русские школы существовали внутри империи, они не составят конкуренцию исламским конфессиональным училищам, подтолкнуло власти Туркестанского края к разработке комплекса адаптивных механизмов, которые позволили бы русской школе приспособиться к новым культурным и социально-политическим условиям и завоевать популярность среди коренного населения. А состояли они в учреждении при каждом русском училище подготовительных курсов русского языка для нерусскоговорящих учащихся; в предоставлении льгот детям туземцев при поступлении в городские училища Туркестанского края; в открытии интернатов при городских училищах; в отсутствии прозелитистских тенденций в стенах русских учебных заведений Туркестанского края. Это свидетельствовало о том, что русская школа была свободна от национально-религиозных предубеждений и шовинистических тенденций, продвигая русский язык в регионе гуманистически выверенными методами.

В своём труде О. Сумарокова отмечает, что в 1884 году в селе Каракунуз Токмакского уезда открылась первая русско-туземная школа. Миссия этих школ состояла в том, чтобы «способствовать зарождению и укреплению русского духа в туземном населении и развитии его в материальном и нравственном отношениях», а также «поставить туземцев в наиболее выгодные условия для развития их естественных способностей». Анализ деятельности русско-туземных школ позволил выделить концепт «туркестанский педагогический гуманизм», имевший специфические формы своего выражения. Они состояли: во включении национальных языков в программы русско-туземных училищ, кыргызский язык впервые стал изучаться в школе; активном участии российской интеллигенции в разработке содержания учебных программ по национальным языкам в соответствии с достижениями современной методической науки; полемическом противостоянии сторонников натурального и переводного методов в преподавании русского языка как неродного (суть его состояла в том, использовать родной язык на уроках русского языка или нет); разработке учебно-методической базы с национально-региональным компонентом для русско-туземных школ; в подготовке и реализации идеи совместного обучения русских и нерусских (ни одна другая империя ничего подобного не допускала); симбиозном подходе к формированию внешних и внутренних составляющих строя русско-туземных школ в соответствии со стереотипами и традициями национальных культур региона, а также с учётом ключевых принципов российской педагогики и культуры; формировании психологически здоровой учебно-воспитательной среды (запрещалось физическое наказание учащихся); обеспечении преемственности между всеми типами государственных школ Туркестанского края; открытии при русско-туземных училищах интернатов. В комплексе сложившийся подход к организации учебного дела в русско-туземных школах подчинялся задачам укрепления позиций русского языка в Среднеазиатском регионе и одновременно повышения престижа национальных языков в среде их носителей.

С завоеванием Среднеазиатского региона в Российской империи активизируется подготовка востоковедных кадров со знанием национальных языков и учителей-билингвов, которые создают первые лексикографические труды и грамматики кыргызского языка. За полвека российской интеллигенцией проделана феноменальная работа. За это время русский язык, государственный язык империи, не смог для населения региона стать вторым родным языком, но в руках российских созидателей стал для кыргызского языка надёжным оплотом, научным инструментом и мощным импульсом к развитию, а сегодня он является для независимого Кыргызстана одним из факторов национального комфорта и государственной стабильности. Эпохальным событием, как отмечает исследователь, стала работа российских просветителей в конце XIX века над первым алфавитом кыргызского языка на основе кириллицы. У её руля находился выдающийся человек — Николай Иванович Ильминский. Основанием для реформы стал тот факт, что арабский алфавит не отражал звукового своеобразия кыргызского языка, и его применение вело, по мнению исследователей, к стиранию границ между тюркскими языками, в частности, между кыргызским и татарским, что впоследствии привело бы кыргызский язык к исчезновению. После многолетних обсуждений правительство Российской империи в 1906 г. ратифицировало «Правила о начальных училищах для инородцев, живущих в восточной и юго-восточной России». Их 13-й пункт гласил: «Для облегчения учащимся инородцам перехода к изучению русского языка, учебные книги и пособия печатаются на инородческом наречии русскими буквами; для народностей, имеющих национальный алфавит, книги эти печатаются по двойной транскрипции, русской и инородческой. Учебные книги и пособия издаются с переводом на русский язык или без перевода».

В своём документальном труде О. Сумарокова подчёркивает, что с 1885-го по 1911 год в Туркестане открыто 89 русско-туземных школ (на территории Киргизии 17), в то время как сеть конфессиональных школ в царский период выросла с 4 000 до 7 949. И это вынуждает говорить о недостатках языковой политики. Они были обусловлены как геополитической ситуацией, так и противоречиями политико-правовой, административной и идеологической систем государства, состоявшими в отсутствии в российских политических кругах единого взгляда на мусульманский вопрос.

В заключении своего документального труда Ольга Сумарокова отмечает, что так для кыргызского языка были созданы условия для сохранения и дальнейшего развития веками накопленных его структурных и функциональных качеств; усиления функциональной мощности киргизского языка; положено начало формированию собственной киргизской письменной традиции; появилась тенденция к регламентации киргизского языка; языковая политика обусловила всплеск научного интереса киргизской интеллигенции к проблемам родного языка, столетиями находившегося на периферии национальных интересов. Фактически благодаря усилиям российских администраторов кыргызский язык пережил своё второе рождение. Согласно стратегии пантуранизма, которой и был противопоставлен проект русификации, бесписьменные тюркские языки должны были слиться с татарским языком и кануть таким образом в Лету. К счастью, этого не произошло.

Среди уважаемых рецензентов, неравнодушных к проблеме функционирования русского языка в Центральной Азии, своим мнением о новой, безусловно, новаторской, современной по научному методу, принципиальной по суждениям и масштабной по исследовательскому размаху работе доктора исторических наук О. Сумароковой поделились академик НАН В. Нифадьев, глава представительства Россотрудничества в Кыргызстане А. Зульхарнеев, декан гуманитарного факультета ОЧУ ВО «Еврейский университет» г. Москвы, доктор филологических наук, профессор Е. Дмитриев, доктор филологических наук, заведующий кафедрой русского языка Института филологии и истории Российского государственного гуманитарного университета И. Шаронов, президент Российского государственного гуманитарного университета, академик Е. Пивовар, доктор филологических наук, профессор Института русского языка имени А. Пушкина (Москва) М. Милованова, доктор филологических наук, профессор Института русского языка имени А. Пушкина (Москва) Н. Рогозная, декан факультета русской и славянской филологии КНУ имени Баласагына, кандидат филологических наук Сардарбек кызы Нурайым, заведующий кафедрой русского языка и литературы КГУ имени И. Арабаева, доктор филологических наук Г. Соронкулов.

Александр ШЕПЕЛЕНКО.
Фото Игоря САПОЖНИКОВА.

Автор: