Землетрясение: «Будь готов! Всегда готов!»

Четвёртого апреля на заседании Жогорку Кенеша председатель Кабинета министров Акылбек Жапаров сообщил: «Учёные Кыргызстана прогнозируют вероятность сильных землетрясений на территории страны». Чтобы услышать точку зрения учёных-сейсмологов, мы пришли к главному сейсмологу страны — доктору геолого-минералогических наук, президенту НАН Канатбеку Абдрахматову.

— Канатбек Ермекович, прокомментируйте, пожалуйста, высказывание премьер-министра по поводу вероятности сильных землетрясений.
— Акылбек Усенбекович, по-видимому, говорил не о том, что мы прогнозируем, а то, что землетрясения будут в ближайшее время. Он вообще говорил о том, что мы работаем над этим и прогнозируем их. Вы знаете, что прогноз — это не только время, о котором, кстати, в мире никто сказать не может, но и место будущих событий. Так же, как и сколько, и с какой магнитудой это может произойти.

Действительно, мы составили карту сейсмического районирования страны с нанесёнными областями и зонами, где могут произойти землетрясения и какой силы. Вот это имелось в виду. Но он прекрасно осведомлён о том, что прогноз землетрясений с точки зрения времени этих событий на сегодняшний день невозможен. Эти слова интерпретированы неправильно. Люди у нас сейчас немного напуганы: то в Китае толчки в начале года, а круги потом пошли недалеко от Алматы, где случилось сильное сотрясение. В эпицентре было 6-7 баллов, но сам толчок ощутили практически под Алматы. И люди очень сильно испугались.

Так вот, эти два события и взбудоражили наше население, которое до сих пор находится, скажем так, в неуравновешенном состоянии. Поэтому любые слова об этом воспринимаются в преувеличенном размере. А на самом деле ситуация, по крайней мере сегодня, стабильная, всё в пределах нормальной сейсмической погоды, и каких-то страшных катаклизмов мы в стране в ближайшие время не ожидаем. Вот и слова премьера привели к тому, что некоторые, услышав, что «учёные прогнозируют какие-то землетрясения…», поняли это буквально: дескать, скоро они будут, поскольку сам премьер-министр предупреждает об этом. А на самом деле ничего подобного.

Но я надеюсь, граждане понимают, что мы живём в стране, где эти землетрясения были, есть и будут. И никуда от этого не деться. Это естественные геологические природные процессы, и их остановить невозможно. Ну как, например, дождь, снег и так далее. Это природные процессы. А вот как научиться их не бояться — тема другого большого разговора.

— Я была на семинаре в Алматы, нам показали на карте, что город разбит на сектора. И за каждым сектором закреплены тракторы из определённых ближайших сёл, которые в случае землетрясения будут задействованы. А кто нас будет спасать?

— Чем отличается Алматы от Бишкека? Там идёшь по какой-нибудь улице, к примеру Кирова, и на некоторых домах таблички — «Пункт сбора» и стрелочка показана.

— Почему у них так?

— Дело в том, что соответствующие органы, скажем, Министерство по чрезвычайным ситуациям, показывает людям, что в случае сильного землетрясения не надо паниковать, а нужно выйти на улицу, идти в этом направлении, где на территории какой-то местной ближайшей школы их будут ждать отряды спасателей. Там будут палатки, полевые кухни и так далее. И если что, их с этого пункта сбора вывезут в
безопасное место. У нас в Бишкеке таких табличек вы не видели, и я никогда не видел.

— А что мешает?

— Не знаю. Наверное, нерасторопность Министерства чрезвычайных ситуаций, к сожалению. Это сравнение работы наших казахстанских коллег и нас. Но это китайское землетрясение, как вы знаете, привело к тому, что несколько десятков человек в Алматы были так испуганы, что (по моим данным) более сорока человек выпрыгнули из окон и получили увечья. У нас в городе такого не было.

— Почему?

— А потому, что, честно признаюсь, у нас в городе работа по повышению осведомлённости населения о землетрясениях проводится гораздо эффективнее. Я не хотел бы своих коллег критиковать, но… Информации для населения о возможном грядущем землетрясении там практически не ведётся. Хотя у них очень много разного рода блогеров, которые будучи не специалистами, а просто диванными экспертами, начинают говорить на эту тему абсолютно неквалифицированно, что и приводит к панике. Алматинцы напуганы сильнее, чем бишкекчане. В Алматы едешь на своём автомобиле, и на каждом перекрестке висит название улицы, куда, какой поворот, через сколько-то будет такая-то улица. У нас есть такие?

— Да, возле мэрии.

— Людей интересуют улицы. Я живу с 1971 года в столице, но в связи с этими переименованиями иногда не могу понять, где и какая улица. Тем более город сильно разросся. Центр преобразился, новые дома повсюду. И хорошо бы повесить такие указатели. Чтобы даже коренные бишкекчане могли в своём городе ориентироваться лучше. Ведь эта работа не такая уж и сложная. И как бы она облегчила жизнь людям. Не говоря уж об указателях, куда идти, на какой пункт.

— Может, мы этот вопрос поднимем? Пусть мэрия сделает, как в Алматы, пункты сбора. На фоне этой волны ожидания землетрясений, может, мы инициативу проявим?

— Надо правильно организовать работу самих служащих МЧС. Чтобы они знали, что здесь, к этой школе, народ придёт и будет ждать. В случае чего мы едем именно туда людей спасать. И вывозим всех отсюда. Когда народ организован, то легче помогать. Так должно быть, и так было бы эффективнее. Возможно, у них есть такие планы, только мы о них не знаем.

— Сходить к ним и взять интервью?

— Обязательно. Спросить: «Почему в Алматы, оказывается, так, а почему у нас этого нет? И есть ли оповещение?» Возможно, вам ответят: «Да, у нас есть». А вы спросите: «А почему мы об этом не знаем? Вы же не для себя работаете. Вы же людей будете спасать, и они должны знать». К примеру, я живу в 6-м микрорайоне, там есть школа номер такая-то, и там есть площадь. В случае чего нас будет ждать палаточный городок, да и им легче не искать по всему городу и собирать людей, а работать чётко.

— Какую работу проводит МЧС?

— В работе Министерства чрезвычайных ситуаций есть планы. Они знают точно, сколько населения живёт, скажем, в Свердловском, сколько в Октябрьском и других районах города. Они свою работу должны строить в зависимости от того, сколько там живёт человек. Вот там-то, скажем, сто тысяч, поэтому туда направляем, к примеру, пять машин. А здесь живут двести тысяч, и мы отправляем 10 машин. Потом у них есть другая информация. Например, в Свердловском районе больше уязвимых домов, которые находятся в такой-то зоне. И в них будет гораздо больше жертв, больше разрушений. Поэтому туда нужно отправлять экскаваторы. А в этом районе современные здания, они не разрушатся, и поэтому туда надо направить два экскаватора. Это делает их работу более эффективной.

— Хорошо, я схожу в МЧС.

— Обязательно. Кроме того, они в курсе, где расположены газовые распределители, главные водозаборы? Ведь в случае сильного землетрясения они могут разрушиться с непредсказуемыми последствиями. Они должны знать точное положение этих стратегических объектов и, исходя из совокупности этих вот факторов, должны строить свою работу. У нас в городе всего шесть водозаборов. К примеру, у начальника МЧС какого-то района, где расположен водозабор, повышенная ответственность. Точно так же, сколько больниц у нас, где они расположены, чем они могут обеспечить. Санитарными машинами, например. Это всё работа Министерства чрезвычайных ситуаций. Они должны быть готовы, и не только в Бишкеке, но и во всех городах и сёлах.

— Вы сказали, что новая застройка гораздо надёжнее. Но существует даже такая шутка: «После сильного землетрясения от Бишкека останется Фрунзе». Что будет с новыми домами, надёжны ли они?

— Дома есть прочные, но не все. А вот сейчас говорят о качестве строительства новых зданий и сооружений. Даже создали специальную комиссию, кстати, её работа признана неудовлетворительной. Должны были обследовать и провести огромный объём работ. А потом потихоньку работа затихла.

Да, лет десять назад строили с некачественным фундаментом и арматурой. И в этих домах живут люди. Но это, увы, до следующего сильного толчка, семи баллов они не выдержат. Дома приняла государственная комиссия, в эксплуатацию они введены. Вообще, если честно, то их надо снести. Но вопрос в другом. Куда девать людей? Ведь эти дома приняты государственной комиссией официально. Люди заплатили деньги, купили эти квартиры. Им сказали, что всё нормально: «Вот документ, мы строим, как положено». А потом комиссия придёт и скажет: «О, ребята! А где эта фирма, которая строила?» Очень много было фирм-однодневок, построивших жильё и исчезнувших или переименовавшихся. Вот это большая проблема. Контроль должен вестись. И не после того, как уже дома стоят, а до того. Где строятся, как строится. Когда строишь практически рядом с грунтовыми водами — это заведомо ненадёжный дом, это тоже должно быть проконтролировано. Если строишь, например, на крупном галечнике — это одно, если на глине, то другое.

— А на чём лучше?

— На галечнике. У нас весь город на галечнике стоит. Но есть такие места, где когда-то протекала речка и она оставила после себя глинистые отложения. И если вы на этой глине построите, или, скажем, сверху галечник, а снизу глина, то это здание будет давить на глину и при землетрясении начнёт скользить.

— Дом скользит на глине?!

— Да. Когда у нас в городе люди говорят, что где-то трясло сильнее, а где-то слабее, то понятно, на чём стоит дом.

— В советское время строили на глине?

— Нет. Тогда делали бурение. И, кстати, сейчас под каждым домом должно быть проведено бурение. Потому что если, скажем, сплошь галечник, то это хорошо. А если переслаивание: галечник, глина, то это уже слоистая толща, и она уже выдерживает толчки по-другому. Вот это нужно учитывать. А делают это или нет, неизвестно.

Вы наверняка знаете, что есть районы ниже БЧК, где в основном старые постройки. Они расположены в плохой зоне. Практически стоят на воде. Здесь строить нельзя. Но построили. Представьте себе, при сильном землетрясении толчки здесь будут ощущаться сильнее, чем в других местах.

— Из-за воды в почве?

— Именно.

— А мы панику не создадим, если я об этом напишу?

— Я всегда об этом говорю. И поэтому нужно это учитывать. Сейчас об этом говорят. В общем, это очень сложная проблема. Вроде правительство этим заинтересовалось, потому что много людей обращаются к ним и беспокоятся. И оно начало к этому относиться более серьёзно. И вот создание той комиссии, о которой я говорил, хоть она и плохо сработала, уже какой-то знак, что к этому вопросу стали относиться более серьёзно, чем раньше.

— Должен быть собран на случай землетрясения тревожный чемоданчик? Дадим такой совет?

— Это необходимо сделать. Это обязательно. Вот у японцев, к примеру, имеется совершенно жёсткая инструкция. Они живут на землетрясениях, поэтому в каждом доме есть такой чемоданчик. Там должны быть лекарства, фонарик, свисток, вода и проч. Его нужно время от времени пересматривать, что-то обновлять (лекарства). Такая собранность мало того что пригодится при землетрясении, так ещё и оказывает успокаивающий эффект: у меня всё нормально, я готов. Вот он тогда уже и в окно не выпрыгнет, а лучше побежит к чемоданчику.

— Мы живём в молодых горах?

— Да, наши горы молодые, они растут верх со скоростью один мм в год. Это довольно быстро. Вот такая картина — Таримская плита со стороны Китая с юга надвигается на Казахскую плиту, она стоит и упирается. И между ними растут наши горы.

— В своём выступлении Акылбек Жапаров сообщил о 13 000 зарегистрированных в стране толчках в год.

— В среднем у нас 9 200. Но были периоды, когда землетрясений было 16 000 в год. То есть повышалось их количество. Этот пик сошёл вниз, потом было 13 000 — тоже сошёл, а затем вообще 6 000. Это вниз пошло. Цикличностью нельзя назвать. Такая вот внутриземная собственная цикличность. При этом не совпадает количество землетрясений в Тянь-Шане с количеством землетрясений где-нибудь в Италии. У них своя собственная сейсмическая жизнь. Поэтому мы на них не равняемся. Меня спрашивают, не окажет ли сильное землетрясение в Турции влияние на Бишкек. Не окажет.

— Что бы вы хотели сказать читателю?

— После каждого сильного землетрясения всегда огромное количество вопросов ко мне. А в этот раз после китайского практически вопросов по этому поводу не было. В «Фейсбуке» много активных товарищей, и они просто выставляли общепринятые правила поведения из каких-то других источников. Все смотрели и учились. И не нужно было мне в сотый раз повторять о том, что надо делать. Посмотрели и всё прекрасно поняли, где опасно, а где нет. Люди обучаются. И это здорово.

Элина СТЕЙНБЕРГ.

Автор: -